Она пронеслась сквозь мою жизнь как искра, на короткое мгновение осветив моё существование, а затем исчезла, оставив меня во тьме. За минувшие годы у меня имелись тысячи возможностей узнать о ней всё, заказать слежку и быть в курсе о каждом её шаге, но я смаковал в своих воспоминаниях ту девушку, которую когда-то умудрился полюбить, и не желал разбавлять этот мираж сегодняшними реалиями. Мне хотелось застигнуть её врасплох, появиться тогда, когда она расслабится и перестанет ожидать возмездия. 

Я не знал, как она теперь выглядит, насколько изменилась и что из себя представляет её благоверный. Та встреча в отделении полиции стала и для меня неожиданностью. Я планировал вернуться в её жизнь совсем иным образом. Но моя любовница оказалась очередной раз задержана, когда покупала наркоту у своего дилера. Она напоминала мне одного дорогого для меня человека, потому я, радея за её судьбу, решил вызволить из заключения, вместо того чтобы преподать ей урок.

Когда адвокат рассматривал кого-то за моим плечом, меня словно закоротило. По позвоночнику разрядами прошёлся ток, скручивая в жгут все мышцы в теле. Я ещё не видел, кто за моей спиной, но точно знал, что это Бэмби. Повернулся и встретился взглядом с девушкой, ступающей уверенной походкой по коридору, каждым ударом своих каблуков вбивающей гвозди в моё сердце. Маленький рот бантиком вытягивается в букву «о», когда Евстигнеева начинает узнавать, кто перед ней, и вдруг документы, что она прижимала к груди, выскальзывают, рассыпаясь прямо к моим ногам. 

Опускаюсь на корточки нос к носу с Ульяной, замечая, как дрожат её руки, пока она подбирает бумажки. Волнуется, сука. Я касаюсь её, и обручальное кольцо на безымянном пальце Ульяны жжёт мою ладонь, оставляя шрам. 

Девушка кажется такой хрупкой под этой формой, пошитой не по её фигуре, и давящими на плечи погонами. Рассматриваю тёмные круги под глазами, пушистые ресницы и радужку цвета жжёного кофе. Из-за разреза глаз как у лани когда-то Ульяна напоминала мне мультипликационного персонажа, но по мере того, как она приходит в себя, её взгляд приобретает твёрдость гранита. Передо мной больше не беззащитная Бэмби. Теперь она куда больше похожа на пуму перед прыжком, чем на оленёнка, выбежавшего на дорогу. Клацнет пару раз зубами и перегрызёт мне глотку, оставив на губах мою кровь вместо помады.

Как только меня заперли за стенами СИЗО, я попросил Серёгу оберегать её, хоть и понимал, насколько это теперь будет сложно. У следствия имелись вопросы ко мне и без орудия убийства: на моих руках эксперты нашли следы выстрела, я находился недалеко от места преступления и отлично владел огнестрельным оружием. Именно потому, что я понимал срок грозящего мне заточения, видеть Ульяну здесь я не желал, не хотел, чтобы она губила свою жизнь из-за меня, не хотел лишать её будущего.

Но часто по ночам мне снился один и тот же кошмар: Бэмби в белом платье, целящаяся принадлежащим мне оружием прямо в моё сердце. Тонкий пальчик спускает курок, и её наряд окропляется кровью. Моей. Только позднее для меня стало очевидным, что сон оказался пророческим. 

Спустя много месяцев пребывания в СИЗО ко мне заявился как всегда одетый с иголочки Хмельницкий. Он молча изучал меня некоторое время неодобрительным взглядом, словно я не оправдал его надежд. 

– Что же ты, красавчик, так попался из-за девчонки? – задаёт вопрос, на который я мог лишь пожать плечами. Представилась бы возможность снова убить Игоря, повторил бы всё сначала.

– Она приезжала ко мне, – сообщает и ждёт моей реакции. Я вскидываю голову, в своём изумлении стараясь понять, врёт он или нет. – Передала мне твою Беретту.

Внутри меня всё холодеет от этой новости. Кончики пальцев немного подрагивают, и я сжимаю кулаки, чтобы унять эту постыдную дрожь.

– Зачем?

– Сказала, что хочет, чтобы ты сдох в тюрьме, – изгибает губы в пираньей улыбке старый бандит.

Я долго пытался понять, что же такого могло произойти после моего ареста. Предполагал, что ей стало известно о моей связи с её сестрой, но неужели этого оказалось достаточно для смертельной обиды?

Как сейчас помню день оглашения обвинительного приговора. Она стояла бледная как моль, еле живая, с посиневшими губами, больше похожая на вестницу смерти, чем на человека. Я шёл по проходу уставившись в спину конвоира, но её взгляд заставил меня посмотреть в её сторону. Мне требовалось найти в её глазах хоть какое-то объяснение совершённому поступку, знак, способный ослабить горевшую в груди ненависть к ней. Но нет, никакой ошибки не было. Она сделала всё намеренно. 

Пока лежал на нарах, пялясь в потолок, мой воспалённый от боли предательства мозг немного охлаждали лишь фантазии о новой встрече с ней. О том, что когда-нибудь я выйду из этого места и дочь мента обязательно пожалеет о содеянном, о том, как я сотру её жизнь в пыль и посыплю ей свои раны.

Когда Серёга меня спросил, нужно ли что-то с ней сделать, я дал ему понять, что если с её головы слетит хоть один волосок, то я всех и каждого, к этому причастного, порешу. Я мечтал насладиться местью лично, не собираясь ни с кем делиться.

Но сегодня мой годами выстраиваемый план начал разваливаться по кускам, после того как я увидел её рядом с мужем. Тлевшие в груди чувства, замешанные на злости и ненависти, пришедшие на место любви, разгорелись пуще прежнего, когда мой взгляд зафиксировал руку моего нового сотрудника на талии моей бывшей женщины. Думал, что смогу смаковать каждое мгновение того, как её жизнь рушится по чуть-чуть, но понял, что придётся менять правила игры по ходу дела. 

Когда её маленький рот выдал верную догадку, я едва ли смог справиться с удивлением. Девочка действительно выросла и перестала быть наивной. Впрочем, а была ли?