Илида позвонила в колокольчик и откуда-то появилась девочка, чуть старше меня. В коричневом платье до колена, в сером фартуке и опять в смешном чепчике. Только обувь у нее была новая. Красивые коричневые балетки. На вид мягкие и удобные.

— Проводи новенькую в комнату Фроськи. Выдай новую одежду и покажи все. А потом обе спать. Сегодня на ночное заступит Динка!

— Простите, Илида, а как новенькую зовут? — девчонка боялась, но спросить была обязана.

— А, да, как тебя звать-то? Напиши хоть, что ли.

Она протянула мне листочек и карандаш. А я задумалась. Все имена девочек здесь обзаводились суффиксом к. И звучит это как издевка. А если самой сразу представиться так? То потом можно будет сбежать под своим полным именем.

«Манка» — написала я. И я не описалась, просто чем смешнее и приметней будет имя, тем проще будет затеряться Маше или Марии.

— Молодец! На лету схватываешь! Может и сработаемся!

Илида смеялась искренне, но все равно как-то страшно. Я поежилась. Девочка уже выходила в коридор, я пошла следом.

В коридоре она остановилась:

— Меня Ярка зовут, родители Ярой звали, но Илида Яркой прозвала. Ты молодец, что сразу переиначилась. По-другому хуже было бы. Ты слышишь меня?

Я согласна покачала головой.

— Тогда слушай. Здесь Кроме Илиды есть еще счетовод. Он распоряжается деньгами, оставленными хозяином. Ромар. Ему вообще лучше на глаза не попадаться. Он в наказания не лезет, но пристает к девчонкам. А вот быть с ним грубыми нельзя, иначе не покормят. Илида распоряжается только поркой и раздает задания. А вот оценивает уже с ее слов Ромар. Он каждый вечер на построении объявляет, кто будет есть в следующий день и сколько раз. Вообще у нас редко кто-то без еды остается. Они у нас еще добрые. Чаще плетьми накажут, но зато покормят. В соседнем поместье вообще нет порки, зато за любое нарушение еды лишают на два дня. Это хуже. Мы с девочками помогаем друг другу, раньше воевали за работу, но потом поняли, что хватает ее на всех, а выжить одной тут очень тяжело. Поэтому ты не бойся. Наши только порадуются новенькой. Пойдем, покажу наш этаж.

Мы спустились вниз, целый коридор дверей, на каждой табличка с цифрой. Я буду жить в шестой. Моя дверь крайняя, поэтому в ней было два окна. Кровать, небольшой шкаф, стул. Лампочка на проводе болталась сантиметров на тридцать, но потолки были низкие, поэтому главное не обжечься об нее. Выход на задний двор был сразу после моей комнаты. Туалет в паре метрах, но запаха никакого не ощущалось.

— Моемся раз в неделю в малой бане. Она вон там, — Яра показала за туалет, — там же есть умывальники. Можно обтереться и умыться утром. Вещи стирай, когда хочешь. Но всего три набора. Платье, чепец, фартук, гольфы, нижнее белье, балетки. Все одинаковые. Поэтому не заморачивайся. Учти только, если перед хозяином предстать в грязном или рваном — пять плетей и минус ужин. Поэтому лучше следи за одеждой. Волосы в косу. По-другому нельзя. Я живу в начале коридора, в первой комнате. Есть еще ночная смена. Твоя очередь через два дня. Надо будет просто следить за тем, если кто-то придет, или чего-то попросят. А так ничего сложного. А сейчас ложись спать.

Ярка ушла, оставив меня одну. А я не то что спать, даже пошевелиться не могла. Села на кровать и начала реветь. Зажала рукой рот, чтобы случайно не раскрыть себя. Лучше уж так, немая. Меньше вопросов. Только от страха хочется кричать, звать на помощь. Как же хочется домой, к маме. Папа бы ни за что не отдал меня никаким Илиде, Ромару. Ой, мамочки! Что же делать!?

Проревела я еще какое-то время. Часов не было, есть не хотелось. Уснула потому, что кончились силы. Снился дом. Комната, любимая кукла. В моем возрасте девочки уже не играют в куклы, а я и не играла, просто это была любимая кукла с самого детства.

Проснулась от какого-то удара. Даже не сразу поняла, что ударили меня, по спине. Я упала на пол и не сразу начала соображать, где я и что со мной. Почему мама так сделала? Слезы уже почти покатились по щекам, когда я услышала голос мальчишки:

— Не смей реветь! Расскажу матери, она зачтет это за штраф!

Я подняла голову, надо мной стоял мальчишка, может быть чуть старше меня, хотя вот Колька из пятого «в» такого же роста, поэтому может и мой ровесник. Он может нажаловаться маме, а в этом месте только одна женщина может наказать штрафом — Илида. То есть, это ее сын! Кошмар! Тут на каждую служанку по собственному надзирателю! Я быстро взяла себя в руки и успокоилась. Ну уж нет! При мальчишках я никогда не ревела! Вот еще! Что я, грядку прополоть не смогу или в комнате прибраться?

Мальчишка сузил глаза, наверно, ожидал, что я разревусь и тогда он вдоволь надо мной поиздевается!

Я встала, отряхнула свой наряд и чуть не проговорилась! Благо вспомнила, что здесь меня считают немой. Я показала на свое платье и на дверь сыну Илиды. Он меня понял, но засмеялся, кажется нашел шутку в моей просьбе.

— Нет! Я не стану выходить! Переодевайся при мне!

Он смеялся, а у меня начинали гореть щеки. Переодеваться при мальчике было стыдно, не переодеться и получить наказание — страшно. Хоть Ярка и говорила, что плети — это еще терпимо и хорошо, но меня никогда в жизни не били! И начинать не хотелось! И вот я стою, сжимаю ручки в кулачки, и понимаю, что начинаю ненавидеть! Первый раз в жизни я понимаю, что есть настолько отвратительные люди, которые смогут испортить мне жизнь! Прошло стеснение, пришла злость.

Я молча развернулась к шкафу, достала форму и молча стала переодеваться. Когда парнишка понял, что я не шучу, перестал смеяться. Я быстро переоделась и повернулась к нему.

Мы смотрели друг на друга и молчали. Я не знала, что делать и куда теперь идти. Хотелось лечь и заплакать. От унижения, от смеха этого мальчишки, который никогда не поймет меня, потому что он с мамой, он — хозяин положения, а я оказалась неизвестно где, и совершенно понятно, что я не вернусь домой, к маме и папе. Даже по историчке я начала скучать, но вернуться не получиться. Слова поганки ясно звучали в моей голове. Глупым ребенком я не была, но поверить в худшее оказалось страшно!