Шрифт:
Эпилог
01 июня 1944 года
Москва
Пожилая женщина медленно шла по улице Верещагина. Судя по походке, прогулка давалась ей с трудом.
— Доброе утро, Тамара Михайловна, — поприветствовал её шедший навстречу мужчина.
— Здравствуй, Никита.
— Как здоровье? Давно тебя не видел.
— Это ты в других местах ходишь. А я сюда, к двенадцатому дому, как на работу, два раза в день, утром и вечером, и в дождь, и в снег. А здоровье? Что здоровье, ноги ходить не хотят, к дождю, наверное. А этот гад хромой всё сюда меня таскает, видать, надеется, что вернутся они, — вздохнув, сказала она и крикнула: — Бублик, зараза, где ты хоть ходишь? Пойдем уже, проверил, и хватит.
— Ладно, пойду я, работы много. Слышала, салют сегодня будет?
— Так кто ж не слышал, целый день радио на столбе бубнит: «День победы, день победы». Только стара я по салютам ходить, пускай молодые идут. Бублик! Да где же ты?
Москва
Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 25 мая 1944 г. присуждена Сталинская премия первой степени ... академику Академии наук СССР Баху Алексею Николаевичу ... академику Академии Медицинских наук СССР Энгельгардту Владимиру Александровичу ... за работы по созданию новых лекарственных препаратов ...
Монреаль
Birth certifcate
Quebec
Surname: Cornflower [1]
Given name(s): Marina
Day of birth: Jun 1st, 1944
Sex: female
Place of birth: Montreal
Date of registration Jun 11th, 1944
Name of father: Andrew Cornflower
Name of mother: Helen Cornflower
Южный Хадли, Массачусетс
Mount Holyoke College [2]
Student list
... Cornflower Anastacia...
Кенигсберг
Приказ
... за действия, порочащие звание советского офицера ... арест 10 суток ... Гляуберзонас И.М., майор м\с ...
Зам. коменданта гарнизона ....
Альбукерке
Albuquerque Journal
Real estate ad
... house ... Mr Michael Conway phone ...
______________________________
[1] Волошка — василёк — cornflower
[2] Да, тот самый колледж, где в семидесятые преподавателем работал один Нобелевский лауреат
Послесловие
Спасибо, дорогой читатель, что добрался аж до этого места в тексте. Обычно предисловия и послесловия пропускают, считая, что хорошего в них ничего нет.
Так что этот кусок для настырных.
Как я писал, «Елабуга» родилась из чистой визуализации: человек бежит и не знает, успеет ли. Эта книга родилась из случайного сюжетного хода, предложенного Сергеем Тамбовским, который вспомнил о строительстве резервного узла связи в Арзамасе. Позже добавились зеки (которые в реальности в стройке участия не принимали) и образ брошенного в вечность, как бутылка в океан, письма.
Загадка перешла в продолжение, из побочного сюжета (первоначально планировалось, что осень сорок первого станет прологом, а основное действие переместится в сорок шестой год) стала основным. Персонажи повели себя своевольно и никак не хотели действовать согласно изначальным задумкам. Андрей влюбился и ему стало на всё наплевать, Михаил оказался вовсе не отечественным вариантом Джеймса Бонда, а давал волю эмоциям направо и налево, ошибался и кроил всё под свои амбиции, одна Настя оставалась такой, как и задумывалось: двенадцатилетней девочкой, умной, хитрой и доброй.
Потом читатели привели Бублика (Hanseat конкретно, страна должна знать своих героев). А я, если кому интересно, кошатник. Бублик получил приз зрительских симпатий и в итоге я уже знаю, как выглядит эрдельтерьер (но заводить собаку не хочу).
Я путался в возможных разветвлениях сюжета, к тому же, все они рано или поздно кончались очень плохо для всех. В итоге получилось, что получилось.
В книге много исторических личностей. Персонажи с одними общаются, с другими просто сталкиваются. Но при этом ничего не пытаются менять. Никто не побежал вслед Константину Михайловичу Симонову рассказывать сюжет «Записок Лопатина» и не начал убеждать Юрия Карловича Олешу лечиться от алкоголизма. Я считаю, что так и должно быть. Эти люди прожили свою жизнь, со взлетами и падениями, ошибками и достижениями, и какое право имеют отставной подполковник ГРУ и менеджер рекламного агентства рассказывать им, что правильно, а что нет.
За сюжетом осталось много чего, что можно было бы включить, но этого не случилось. Арсений Тарковский с больной матерью на шоссе Энтузиастов. Бомба, попавшая в Большой театр и не разорвавшаяся в куче взрывчатки. Вылитый в канализацию спирт на одном из московских заводов. В последних главах не встретились ни с кем из представителей «лейтенантской прозы», меня отговаривали спасать от плена Константина Воробьева — и я согласился. И еще очень много другого.
Спасибо еще раз, что дочитали до конца.