Сравнение с кузнецом конечно же довольно приблизительное, грубое, но именно так в книге «Начала магии», написанной одним из профессоров Академии, объяснялось действие женской магии, и отличия ее от мужской. И конечно же, нигде не было объяснения — почему такое резкое различие в женской и мужской магиях. Просто — ПОТОМУ ЧТО. Ну вот, к примеру: женщины могут рожать детей, а мужчины — только зачинать. И что? А ничего! Боги так сделали. А божий промысел людям неисповедим.

Уна посмотрела на больного, лежащего в беспамятстве, и у нее перехватило дыхание — отрубленная рука, до того бывшая бело-синей и мертвой, стала розовой, как живая. Да не «как», а живая! Уна отчетливо видела жилку, бьющуюся на сгибе локтя! Кровь! В руку пошла кровь! Каким-то образом сосуды нашли друг друга и срослись!

А Диана все пела и пела, и Уна боялась ее остановить. Вдруг не до конца долечит?! Вдруг Уне только показалось, что рука приросла?!

И одновременно — было страшно за Диану. Как на нее подействует такое могучее колдовство? Она же еще такая маленькая!

После прошлого раза, когда Диана убила разбойников и вылечила «мамочку», Уна постоянно за ней следила, чтобы найти в девочке следы перенапряжения, чтобы вовремя выявить следы усталости и болезни. Но ничего такого не увидела. Девочка, за эти дни отъевшаяся, отдохнувшая, была абсолютно довольна жизнью — веселая, шустрая, энергичная, она готова была целыми днями скакать с Кахиром, рисовать на доске, напевать и стоять на голове, как ее научила мама Уна.

А еще — ей ужасно нравился «бой с тенью», похожее на танец упражнение, включающее в себя элементы боевой подготовки воинов юга. Диана прыгала, махала руками и ногами так, как научила ее Уна, и азартно приговаривала: «Вот тебе! Вот! Получи, злодей! Ага, не нравится?! Еще и не так не понравится!».

Девочка, кстати сказать, оказалась в высшей степени быстрой и гибкой. Она легко делала шпагат — и поперечный, и продольный. Что впрочем в ее возрасте и немудрено — это не Уна с ее уже «застарелыми» хрящами. Уна тоже делала и то, и другое, но уже с некоторым напрягом, не то что десять лет назад, когда она изгибалась и выгибалась как змея, как… Диана на занятиях по физической подготовке. Девочка-змея, только и скажешь, глядя на то, как Диана легко делает такие вещи, о которых Уна не могла мечтать и в самой ранней юности.

Пение вдруг оборвалось, Уна встрепенулась, а Диана вдруг сладко потянулась и сонно сказала:

— Спать хочу, мамочка! Ужасненько хочу спать! — и пошатнулась.

Уна бросилась к ней, подхватила, и спящую понесла на кровать. Быстренько стянула с девочки платье, оставив только в трусиках и рубашке, накрыла одеялом и долго еще стояла, прислушиваясь к дыханию дочки и пытаясь уловить нотки болезненной хрипоты. Но ничего не услышала. Диана просто уснула, да и все тут. Устала!

И тогда Уна вернулась к больному. Пощупала его руку, осмотрела… чудо, настоящее чудо! Уна читала о таком в трактатах, но лично видеть так и не пришлось. Волшба высшего разряда — это не ее уровень.

На том месте, где Уна сшивала кожу, остался круг из ниток, вросших в плоть, и Уна поморщилась — придется их удалять, иначе может начаться воспаление — организм станет отторгать инородные тела. Пока парень спит — надо сейчас им заняться.

Удаление ниток заняло минут двадцать. Потом Уна Пела, затягивая кровоточащие ранки на месте бывших швов. Когда закончила — вместо шва остался только едва заметный рубец, опоясывавший руку по кругу. Если на него положить какую-нибудь татуировку, рубец и вообще не будет заметен. Уж Уна-то это знала! Всю ее спину занимал сложный, переплетающийся узор цветных линий, переходящих на бедра и ягодицы. Захотела — и сделала! Отправилась к татуировщику в городе, и сделала такой красивый узор!

Скандал был, конечно, несусветный. Отец кричал, что она уронила честь семьи императора, что разрисовалась, как шлюха, что этот узор могут видеть только тогда, когда она стоит обнаженной и на коленях, и только шлюхи делают такое. И что это постыдно!

Уна не стала говорить, что постыдно трахать первую попавшуюся женщину, начиная с горничной и заканчивая замужними дворянками любого возраста — как это делает ее отец. А если ее рисунок возбуждает любовника — так это для того и придумано. Пусть возбуждается, глядя на ее татуированную спину! Для ее же, Уны, большего удовольствия.

Но ничего такого не сказала. Выслушала, а потом на нее снова махнули рукой — пусть живет, как живется глупой отщепенке. И она жила — счастливо и весело. Пока не случилось ЭТО.

Кстати сказать, она так никому и не сказала, что этот узор магический и призван концентрировать, усиливать ее магическую силу. Потому при достаточно небольшом врожденном таланте, она умела управлять большей магической силой, чем ей было дано от природы. Узор — это артефакт, сделанный из красок, в которые положены магические ингредиенты.

Кому какое дело до ее татуировок? Плевать бы на них на всех. На всем белом свете есть только два существа, которых она обожает — Кахир и Диана. Остальное — есть оно, или нет, Уне совершенно безразлично.

Все. Швов почти не видно, рука будто и не валялась в грязной тряпке — синяя и противная.

Уна удовлетворенно цокнула языком и посмотрела на кровать, где мирно посапывала носиком дочка. Вот же счастье привалило! Наверное, Уна все-таки это заслужила. Нет, точно заслужила! Людей спасала! Практически бесплатно! Ну да, бесплатно — разве те деньги, что платили ей, лекарке высшего разряда — это правильная плата за ее услуги? Но с местных больше не возьмешь — и совесть не позволит, и просто у них нет таких денег. Вот эта операция по пришиванию руки стоила бы в городе невероятных денег. Сотни, а то и тысячи золотых! В зависимости от того, кому делали волшбу. Само собой — очень богатым цена побольше, тем, кто победнее — поменьше. Таков закон жизни!