Теперь я знаю, на что он способен, а он знает, как я на это реагирую. И я имею ввиду не пощёчину…

А вообще — странно. Я была уверена, что после его тихих просьб выйти и после его первых слов об оценке своего поступка, он будет придерживаться позиции «виноватого». Однако, Глеб умеет удивлять своим… постоянством.

Никакой вины и никакого сожаления. Лишь очередные требования ко мне и уверенность в том, что я подчинюсь и сделаю так, как он хочет. Интересно, что было бы, не вырвись из меня вопрос о реакции его бывших?.. Не хочется в этом признаваться, но, выходит, я сама провоцирую подобное отношение к себе. Вот что мне стоило удержать язык за зубами и тихо мирно выслушать его извинения?!

Даже не неудачница.

Просто мааааленький ершистый тупень.

Вот, кто я.

И это мы ещё не обсуждали грядущий пятничный вечер…

Когда мы спускались вниз и выходили на улицу, я думала, что худшее уже позади. Когда мы сели в машину, я понимаю, что ошибалась.

Атмосфера в салоне мгновенно становится напряженной: сидеть так близко с Бондарёвым, смотреть на его руку на руле и при этом знать, что эта рука может вытворять с моим телом… Почему эта машина двухместная?.. И почему сегодня мы едем именно на ней?.. Мне что, обратно в багажнике ехать, чтоб не думать о том, какой шеф в постели?!

Опускаю голову, утыкаюсь носом в телефон. Строчу Лине:

«Слушай, а шефу пить нельзя, потому что ему сразу голову сносит, и он бросается на всех подряд?..»

Знаю, в лоб. Но моя низкая самооценка не позволяет даже надеяться на то, что я могла заинтересовать его, как девушка. В то время, как он, будь проклят тот рецепт для мяса с винным маринадом, похоже, начал восприниматься мной, как мужчина. И это очень, и очень, и ещё трижды «очень» — плохо. Потому как существовать мне с ним под одной крышей ещё, как минимум, девять недель. Не говоря о том, что в ближайшем будущем мне предстоит изображать его девушку…

Телефон завибрировал, приглашая посмотреть ответ. Опускаю голову и замираю.

«Думаю, пора тебе узнать, чтоб никогда не совершала этой ошибки: когда Глеб пьёт, в нём просыпаются охотничьи инстинкты. Так что на всех подряд он бросаться не будет. А вот на ту, что по какой-то причине его заинтересовала — очень даже»

Ту, которая его заинтересовала.

Ту, которая…

Новая вибрация.

«Но тебе лучше держаться от него подальше. Сама понимаешь — планов не него не построишь, а вот втюхаться можно очень просто, учитывая, что вы постоянно вместе. Поэтому я очень рада, что ты нашла своего… как его там? Беса? Короче, жду рассказа о вчерашнем свидании! Всё, я за рулём, и у меня зелёный»

— Лина? — негромко спрашивает Бондарёв, и я испуганно киваю.

— Спрашивает, надела ли я что-нибудь из обновок? — лепечу, быстро выходя из сообщений и убирая телефон в сумку; затем перехожу на деловой лад, — Кстати, сегодня собрание, и я хотела бы уточнить…

— Ты на нём присутствовать не будешь, — спокойно отрезает шеф.

А у меня случается лёгкий ступор.

— Но все личные помощники… — начинаю.

— При всём моем уважении, Мила, ты ещё не настолько идеальна, — всё в той же спокойной манере, каждым своим словом, уничтожает меня Бондарёв; у меня внутри все сжимается от непонятных ощущений — как «не настолько идеальна»? Не настолько идеальна, чтобы присутствовать рядом с ним на таком важном собрании?.. Я же две недели собирала все отчеты, выявляла динамику в росте цен на акции его новой компании, устраивала ему встречи с бизнес партнёрами… не настолько идеальна?! А Глеб тем временем продолжал: — Вместе со мной пойдёт моя команда — это Макс и Лина. Мы представим свои новые проекты и отчитаемся перед отцом. Тебе там пока делать нечего.

Сижу, словно оплёванная.

Это мне только что вежливо сказали: «Ты меня опозоришь. Поэтому останешься в приёмной»

Не знаю почему, но мне стало дико неприятно от этой оценки своих качеств — несмотря на то, что я не могла сказать, что прям мечтаю быть Лучшей Личной Помощницей Года. Да я вообще не рвалась в эту профессию и на эту должность — он должен знать это лучше всех! — но… отчего же так обидно?..

— Что с лицом? — не глядя на меня, спрашивает Бондарёв.

Демонстративно достаю зеркальце, смотрю на себя в отражении, затем перевожу взгляд на него:

— Всё в порядке, — отвечаю ровно.

— Вот и отлично, — такой же ровный ответ, и до здания компании мы доезжаем молча.

Во время собрания у меня появилось свободное время, и я решила спуститься пообедать в кафешке для сотрудников. Глеб будет есть после встречи в ресторане вместе со своим отцом, так что я была вольна выбрать место для своей собственной трапезы… но настроения не было вообще, так что, полистав пару брошюр из японских и итальянских ресторанов, я решила пойти по старинке — в кафе на бывшем «родном» четырнадцатом этаже.

Народу в нем оказалось не очень много — до обеденного перерыва ещё было, как минимум, минут пятнадцать, и я смогла спокойно и без очереди взять себе порцию картофельного пюре с бефстроганов, чай с лимоном и лёгкий салат из овощей. Пока медленно поглощала пищу, размышляла о своей жизни в целом и своём месте конкретно в этой компании… По всему выходило, что я хотела работать с Глебом. И именно поэтому и расстроилась сегодня утром, услышав нелицеприятную оценку своим способностям. Да, я ещё не такая расторопная, как Лина, отчетности всё ещё даются мне тяжко, а разговоры с начальниками отделов всегда затягиваются из-за моего мягкого характера… Ну, не тиран я! Не могу выдавливать из себя приказной тон и указывать профессионалам (в отличие от меня), проработавшим в компании (в отличие от меня) много лет — что и как делать. Шефу просто: он сказал мне, к какому сроку должны быть собраны документы, и пошёл по своим делам. А я должна висеть на телефоне и выслушивать пренебрежительный тон сотрудников, не ставящих меня ни в грош…