И он преспокойненько подхватывает чехол с гитарой с пола и выходит из помещения.

На Бесове сидеть удобно. Вниз я не хочу. Нет, я хочу совсем другого…

Но у мужчины своё мнение на происходящее: он спускает меня на пол и стягивает мою футболку вниз; затем застёгивает свой ремень, проводит рукой по слегка растрепанным, благодаря моим стараниям, волосам, и опускает взгляд на меня.

— Ты, — произносит с недовольством и одновременно — с плохо скрываемой страстью.

— Ты, — в ответ «тыкаю» ему.

А нечего мне тут «тыкать»! Нашелся, блин!.. Капитан Очевидность!

— Ты никуда не уйдёшь, — гипнотизируя меня своими черными, из-за увеличившихся зрачков, глазами, произносит Бесов, — Дождёшься конца выступления, стоя у самой сцены — чтобы я тебя видел.

— Не командуй, — процедила в ответ, — Я сама решу, что буду делать!

Бесов мгновенно сократил расстояние между нашими лицами, останавливаясь в одном миллиметре от моего рта… но больше ничего не сделал. Сдержал себя. Прикоснулся лбом к моему лбу и медленно выдохнул. Не могу сказать, что всё это завело меня меньше, чем если бы он меня поцеловал …

Я хочу этого мужчину. Причём не понимаю, чего хочу больше: иметь или убить.

— Дождись. Меня.

Медленно произносит Бесов, и в его глазах я читаю свой приговор. Он действительно хочет, чтобы я осталась… И, в отличие от голоса, глаза мужчины просят меня об этом.

— Хорошо, — тихо отвечаю, совершенно не понимая, зачем соглашаюсь.

Бесов выходит из подсобки быстрее, чем я успеваю прийти в себя и сказать «нет».

Странно. Странно и холодно — вот два слова, что могут охарактеризовать сейчас моё состояние. Без тепла Его тела мне сразу становится зябко, а без Его рук на моём теле я начинаю чувствовать себя… не-пол-но-цен-ной. Такой, словно от меня что-то отрезали — что-то очень важное.

Я оборачиваюсь вокруг себя, впервые осматривая помещение, в котором оказалась: пыльная подсобка с кучей чехлов от инструментов… барабанная установка в углу, несколько стоек для микрофонов, какой-то старый синтезатор…

Готова ли я была пойти до конца вместе с Бесом? Теперь я никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Я знала точно только одно: этот мужчина распалял мою кровь. И только рядом с ним я чувствовала себя живой — не скованной сотней правил, не ограниченной десятком пунктов контракта… Да, Бес не был идеальным, но он заставлял моё сердце стучать быстрее, он заставлял меня забывать, что сейчас я — лишь марионетка в руках Бондарёва, «офисная единица», винтик в системе по зарабатыванию денег одной очень богатой семьи…

И пусть этот Эпический Кретин, как назвал его рыжий, порой убивал меня своими перепадами по отношению ко мне, — делая резкие скачки от арктического холода до дикой страсти, — я не могла отказать себе в желании общаться с ним… быть около него… ощущать его присутствие рядом… Он стал моим наркотиком, моим глотком свободы, моей отдушиной от жизни в пещере Золотого Дракона. И я не стану себе врать: я готова сбегать к нему вновь и вновь… Другое дело, что нужно как-то проучить этого представителя крупного сельскохозяйственного скота — привыкать к этим американским горкам в нашем общении я не собираюсь.

Мысль уйти, не предупреждая, и не отвечать на его звонки, пронеслась в голове торпедой и улетела в неизвестном направлении: я не хотела его обижать. Он попросил… пусть только глазами…

Чёрт, ну, что я за бесхребетное существо?..

Плетусь из подсобки в коридор и выруливаю к сцене: участники Haron’s cry уже настраивают инструменты под одобрительный свист фанатов. Не думаю, что смогу пробраться через всю эту толпу к сцене, так что… С удивлением наблюдаю, как двое громил, что утаскивали полу-нокаутированного Чиверса из тёмного коридора в неизвестном направлении, встают передо мной и раздвигают визжащих от восторга неформалов в разные стороны, освобождая мне проход. Это что за чудеса чудесатые?..

Иду, слегка огорошенная подобным обращением секьюрити к моей скромной персоне; подхожу к сцене, встречаюсь взглядом с Бесовым… и пропадаю почти на целый час. Он играл для меня. И смотрел он только на меня, лишь временами возвращая взгляд струнам гитары… Эти ощущения невозможно передать: когда ты понимаешь, что талантливый человек посвящает своё творчество лично тебе… Не кому-то в толпе, не бесплотной музе… Тебе.

Я не заметила, как пролетело время; я хотела еще и еще слушать их странную, порой грубую, а порой — удивительно лиричную музыку… Я была уверена, что завтра буду весь день напевать мотивы из уже полюбившихся песен…

Когда выступление закончилось, ребята ушли со сцены, а двое охранников, что, как выяснилось, простояли весь час за моей спиной, защищая от толчков бушующих вокруг фанатов, провели меня в служебное помещение за сценой, где я вновь оказалась наедине с мокрыми от пота, но буквально пышущими тестостероном, мужчинами.

— Ну, как тебе, принцесса? — подмигнул мне рыжий, как только дверь за амбалами закрылась с другой стороны.

Я не успела и рта открыть, как оказалась в руках Бесова, с прижатой к горячей груди головой… Кофта Беса пахнет каким-то терпким, но приятным с горчинкой, запахом, а ещё немножко — потом, и я могу с уверенность заявить, что этот запах в одночасье занял вершину моего личного хит-парада ароматов и отныне властвовал там безраздельно.