– Зана, здравствуй. Не шуми, пожалуйста. – Доброжелательный тон давался с трудом, уж очень агрессивно скалилась эта девица. – Потом с магистром поговоришь. Хорошо? Если ты помешаешь, домик рухнет. Хочешь еще и старушку на шею сестре повесить? – На последней фразе сорвалась, заговорила жестко. Толпа одобрительно зашелестела и охнула, указывая пальцами мне за спину. Обернулась: перед Витто, опустившимся на одно колено, вздыбился полуметровый фонтан грязной воды. Выметнулся и опал узкой, но мощной струей, как родник. Не иначе как усилия мага не давали образоваться огромной луже – вода дисциплинированно самоорганизовывалась в деликатный ручей у обочины. Все-то он продумал, даже о сохранности деревенской улицы позаботился, перфекционист. И выложился изрядно, опять тени на скулах залегли и шрамы на щеке стали виднее. Но вот вода иссякла, и Витто легко встал на обе ноги. На темном сукне штанов ни пылинки. Нет, ну какая прелесть: мужик хорошо поработал, доволен, улыбается тихонько своей победе. Это не вечно голодную Переправу кормить. Устал и резерв размотал наверняка. А результат – вот он, осязаем и очевиден. И потому на лице ни насупленности, ни байроновского – тьфу-тьфу-тьфу – романтического трагизма. Такой красивый, глаз не оторвать. Стояла и откровенно любовалась, не сдерживая улыбки. Так радостно за него.

 Краем глаза уловила, как трепыхнулась и замерла Зана. Она тоже видела эту внутреннюю красоту и понимала – не для нее, не ее уровня человек. На бедняжку было больно смотреть. Воплощение черной женской тоски. Не надо бы мне это видеть.

– Пойдем. Пойдем, Зана. Не нужно тебе здесь. – Селянка, очень похожая на Виттову поклонницу, приобняла девушку, стараясь увести.

– Иду, Дана, иду, – бормотала та и не трогалась с места.

Дана? Виттова зазноба? Довлат не преувеличил, действительно редкая красавица. Была. Большая у нее разница в возрасте с сестрой, однако. Это на Земле женщина за сорок – орлица, если, конечно, усилия приложит. Но не в средневековой глухомани. Здесь – сначала голубка, а потом раз – и старая гусыня. Но Дана даже старела красиво: морщинки, да. Много. Но это признак мудрости, а не последствия педикулеза характера. Старшая из сестер перехватила мой взгляд и спокойно, с достоинством кивнула, лишь самую малость бровь приподняла, а я сердцем услышала: «Позаботься о нем, не подведи». Кивнула в ответ: «Не подведу».

А Витто все стоял, подняв лицо к небу, и, кажется, молился…

– А ну пусти, – послышался визгливый вопль из толпы, – пусти, дурак! Где эта брыщщева сумасшедшая! Ревнительница Раштитова! Эй, ведьма треклятая! Верни мне руку! – Толпа неохотно, но расступалась перед неким скандалистом. Твою дивизию, только Изика не хватало! Такой светлый момент испортил!

Ну, иди сюда! Дайте боги здоровья королю, любящему письма, я готова!

Вот он. Выкатился на свободный от народа пятачок. Не такой принаряженный, как был в крепости, осунувшийся, исхудавший. Больная рука заложена за борт полузастегнутой заношенной одежки типа ватника. Видно, что человек исстрадался. Болью измучился.

К магу, ясен пень, он не сунулся, с криком «а-а-а» ринулся ко мне, я же не страшная. На меня можно и поорать безопасно, и кулаком замахнуться. Перетрусила, это да. Но рядом Вакир. А у него копье. Острый наконечник уперся под небритый подбородок скандалиста. Изик притормозил и захлебнулся щедрыми проклятиями.

– Опусти, Вакир. – Витто осторожно перехватил древко. – Видишь, госпожа испугалась. Покажи руку, Изик, – нарочито спокойно потребовал маг. И аккуратно начал снимать тряпки, бурые от снадобий.

Ладонь словно надулась отеком, ожог местами уже лопнул, неприятно обнажая воспаленную плоть. Снадобья явно не помогали. А вот это посинение по кромке воспаления мне совсем не нравится! Не помню, что за симптом, но точно – дело дрянь. Но самое поганое, что лечить бесполезно, об этом прямо было сказано в письме короля. Только через искреннюю молитву. И как донести подобную правду до этого упрямого болвана? Наверное, я не удержала лицо, когда переглядывалась с Витто, он ведь тоже осознал начало конца. Изик пошатнулся, не находя мужества для вопросов, но у него оказалась группа поддержки.

– Посмотрите, люди добрые, какая господарка нынче в крепости! Дядьку Изика искалечила! Меня куска хлеба лишила! – голосила Канифа из первых рядов, благоразумно держась подальше от Вакира. – Старшого нашего об… – Слово «облапошила» так и не прозвучало. Рот она открывала, а звук пропал. Магия какая-то! И точно, магия, вон как Витто прищурился.

– Ах ты… – пришел в себя Изик, но излить безысходную злобу не успел. На него, шагнувшего было в мою сторону, всем телом налетела Аниза. Оттолкнула, да так сильно, что взрослый мужчина попятился, ловя равновесие. А малышка бесстрашно и очень осторожно взяла в ладошки покалеченную руку. Вгляделась, охнула на вдохе, жалостливо сморщилась, но слезы переборола. И давай отчитывать:

– Дядя, ты плохой! Очень плохой! Зачем на мою тетю Нину кричишь? Ты злой! Да еще врун! – И очень уверенно пояснила, обернувшись к толпе: – Мне Тиша рассказывал! – Потом добавила, секунду подумав: – Дядя глупый совсем! Пресветлого Раштита обманывал! А еще взрослый! Помолился бы Раштиту, прощения попросил, ручка бы и зажила.

– Видать, гончар Яниш правду сказывал… А мы поверили тому, кто орал громче… Так как не поверить, если у него рука… Да Изик с детства брехлив и изворотлив, а то вы не знаете… – зашелестело в толпе на разные голоса.

– Дядя, – перекрыл ропот звонкий голосок Анизы, – давай я тебе помогу, вместе солнышко попросим. Раштит добрый, он простит! А потом тетя Нина твою ручку полечит. Она тоже добрая. Она мои царапинки быстро-быстро лечила, у Дука с Бадом все ожоги свела. Давай, дядя! Я не вру!

– Очень советую прислушаться к девочке, Изик! – Витто похлопал Изика по плечу и тихо добавил: – Я тоже все видел.

– А точно поможет?

– А тебе гарантии нужны? От бога? – встрял наш служивый. – Рука не дорога? – И громким шепотом, в расчете на слушателей, доверительно поведал: – Да нам сам господин комендант сказывал, что в столице таких, как ты, Раштитом меченных, сначала в храм ведут, прощения просить, а потом только лечить берутся. Письмо дэс-капитану нашему пришло. Если хорошо помолишься, то и прощение будет, а после прощения и заживет вскорости.