– Это Пинаира, старшая над всеми женщинами.

– Я над всеми старшая, Нек, не вводи девочку в заблуждение. – И обернулась к встречающим, которые вежливо держали дистанцию. – Смотрите внимательно, руши: в наши пещеры пришли перемены. Это вам я, старая Пина, говорю.

Ой, мама, только не надо меня символом перестройки назначать. Глаза у этой Пины, конечно, добрые, но пугают. Мы слышим тебя, Ка-а… Чертовы аллюзии. Мы только погостить до завтрашнего вечера, а тут митинг собрали.

– Не пугай гостей, бабуль, дай им осмотреться, и, может быть, тебя тоже пригласят на поверхность. А я отведу. – Борир явно знал, как отвлечь властную гному. Кстати, Бор объяснил – добавка к имени «ира» говорит, что женщина – носитель крови риров, магов, способных ходить сквозь скалы, действующая или будущая мать рира.

 Ой, как интересно!

А дамочки здесь умеют принарядиться, хотя и одеты в те же в серенькие шаровары с туниками. Только расшитые. Рушанки были под стать своим мужчинам – невысокие, плотненькие, с узкими плечиками и вполне округлыми, чуточку тяжеловатыми бедрами. Даже коротконогость их не портила. Аппетитненькие такие.

– Вам приготовили помещения. – Рорир, казалось, забавлялся моей растерянностью. – Пойдем смотреть или погулять предпочтешь?

Ехидничает он!

– Конечно, гулять! Экскурсоводом будешь? – кажется, шептала совсем тихо, но к нам обернулись все. Вот, брыщ шершавый, у них же слух! Угу, а еще зрение. Туго соображаешь, Нина! Не так уж и темно в этой огромной пещере. Света, что удивительно, вполне достаточно, только был он чуточку другим. Ну, отличается же свечение лампы накаливания и люминесцентной. Здесь нормально видно, немного искажалось цветовосприятие, и только. Мое платье, которое точно было скучно-синим, стало вдруг фиолетовым; золотистые волосы братьев и Киры заполучили розовый оттенок, а цвет собственной шатенистой косы вдруг удивил благородным шоколадом. Может, красная составляющая местного освещения имела больший процент, чем мы привыкли? А это, пожалуй, надо запомнить. Чем они тут освещаются? Ну слава богам, не плесенью, как часто придумывают фэнтезийные авторы. А эти лампионы магические можно ведь и с собой взять, чтобы иметь комфорт в помещениях на поверхности. Правда же? Это почти снимает проблему светочувствительности глаз горных людей у нас, наверху.

А теперь – осмотреться.

Ну, пещера, да. Огромная, но не фантастически. Очень рационально устроенная, кстати. Мой внутренний эргономист балдел.

Колодец центрального грушеобразного пространства был не столько широким, сколько высоким. Интересная форма, с узкой частью внизу и потолком-куполом. По внутренней стене вился серпантин широкого, скажем так, тротуара. Та же улитка храма четырех богов, только вывернутая вовнутрь. Еще была ассоциация с Пизанской башней, потому что стена вдоль пандуса-тротуара пестрела отверстиями широких и высоких проходов. И каждый – каждый! – был обрамлен мозаичным узором. О-о, устать от серости камня нам не грозило. Смальта – так, кажется, называются эти кусочки разноцветного непрозрачного стекла.

Да-а, горные люди умели радоваться цвету. Рушанки не стеснялись себя украсить. Их туники были расшиты бисером и стеклярусом. Очень изысканно, кстати, расшиты, без фанатизма примитивных народов. Поясок, воротничок, оплечья. Все то же буйство красок, что на изразцах и мозаиках. Потом раз – и щелкнуло. А ведь это не имитация. Непривычное освещение не позволило сразу распознать аметисты и прочие турмалины с халцедонами. В камнях не разбираюсь, только интуитивно и неуверенно отличаю от стекла.

Поглазеть на жизнерадостную красоту вокруг не дали, потащили куда-то вверх по пандусу. Ой, божечки, что-то мне сильно трусовато. Широкий-то широкий, а перил-то у тротуара нет. Потом стало спокойнее – обрамляющий бордюр имел такую круто вогнутую форму, что идти по краю было совершенно неудобно, ступня соскальзывала в безопасную зону. Так что упасть трудновато. Но не невозможно. Сколько же вас погибло на этих пандусах?!

Я что, вслух это сказала?

Рорир усмехнулся, пробежал немного вперед, на секунду картинно замер на бордюре и шагнул за край.

Мое семейство вскрикнуло.

Паника забавных наземных вызвала хохот у всех наблюдавших за поучительным спектаклем. А-ащ! Зубы пришлось стиснуть, чтобы не заорать от испуга и досады. Аж челюсти заныли. Этот гад висел на одной руке, практически на кончиках пальцев, уцепившись за неровность в камне. А второй рукой приветливо помахивал перепуганным нам. Вот эту конечность я ему и оторву, когда вылезет! Но общий смысл демонстрации понятен: эти люди-ящерицы не падают. А если падают, то недолго, исхитряются зацепиться.

Спасибо, что разъяснили наглядно, но пугать-то зачем? Так, Нина! Дышим, успокаиваемся, изразцы на проеме рассматриваем. Стеклянные изразцы, между прочим, а я думала, такие только из керамики делают. Проемов этих вдоль стремящегося ввысь пандуса – десятки. И каждый в своей неповторимой одежке, где мозаично-смальтовой, где – изразцовой. Но все без исключения – пир для глаз! Яркие и затейливые или, напротив, геометрически выдержанные. Похожие на печатные пряники, только зеленого стекла, или на россыпь разноцветного монпансье, которое так тянуло лизнуть.