Я промолчала.

– Ребенок, ты не в курсе или не хочешь говорить?

И опять молчание было ему ответом.

– Ребенок, я пытаюсь тебя защитить. И не подставить. Сейчас молчание выходит боком. Я могу узнать иным путем.

– Узнавайте.

Он медленно выпрямился и подошел к окну, набирая номер на телефоне:

– Откуда у Че игрушка? Ах, ты? Хорошо, а Кейтелин тоже по твоему распоряжению отправлено? Нет? А кто разрешил? Сам Самыч? Нет, больше вопросов нет. Но через полчаса в управлении. Она подписывает все бумаги и ей предоставляется защита в реальном времени, с маячками. Нет, у вас будет всего час времени. Вы сами затеяли эту игру.

Он сбросил звонок и побарабанил пальцами по подоконнику:

– Ребенок, я же хотел, чтобы тебя это как можно дольше не затронуло. Может и грубо, но старательно пытался блокировать ваши контакты как раз, чтобы ты дольше оставалась свободной.

– Странное понимание свободы.

Он грустно посмотрел на меня:

– Одевайся, нас ждут у Голицына-старшего, с тебя возьмут подписку о неразглашении, сделают допуск. Не советую выкидывать фортеля, все серьезно.

– Мне быть в форме?

– Нет, в чем хочешь, я жду снаружи.

Он даже распорядился насчет завтрака и заставил впихнуть в себя омлет и бутерброд. Спускаясь по лестнице и косясь на Ньерда и Тора за спиной, спросила:

– Учитель, а кому вы звонили?

– Админу. Твоя программка значительно упростила общение. Почему мы сами раньше не додумались, даже обидно.

– А Сам Самыч - это кто?

– Твой муж. У него и у Админа неограниченные права на измененный пространственно-временной континуум.

– Учитель, какую игру вы затеяли?

– Ребенок, не суй свой... А это что за демонстрация?

Дорогу нам перекрыли студенты. Инстинктивно я сделала шаг за спину Джокера, Ньерд с Тором тоже подошли ближе, лишь ректор наблюдал за толпой с улыбкой:

– Студенты, по какому поводу митинг?

– Ректор Джокер, а за что вы сейчас наказываете госпожу Кейтелин?

У нас четверых отвисла челюсть, я даже высунула нос наружу. Сверху раздался топот ног. Это преподаватели подтягивались.

– Стоять!
– рык Джокера разнесся под потолком,+ и стало тихо, - я сам разберусь. Итак, за что я должен наказать одного из преподавателей?

– Ну горка, ... мы же все делали, ... Она просто предложила... никто не остановил.. Даже Плюшкин.. она же не знала, - фразы летели со всех сторон, когда молодежь поняла, что спалилась.

– Горка, значит, - повернулся ко мне, недобро прищурившись, Джокер.

– Ну так территорию вычистили, студентов и преподавателей облагородили физическим трудом, девочек научили блины печь. Сплошная выгода, - попыталась оправдаться и добавила, - зато вечером все спали, никто не бузил.

– Все спали?
– не поверил Джокер.

– Ну практически все, - поправилась я.

– И эти, которые практически, не бузили?

– Тихо-мирно пару раз скатились в неполном составе с горки.

Сзади раздался сдавленный смешок. Ну конечно, Локки и Десперадо.

– Ну и как?
– заботливо спросил Джокер, поднимаясь ко мне на одну ступеньку, а я сделала шаг назад, и уперлась в чью-то спину. Меня тут же взяли за плечи.

– Отлично. Десперадо почти не матерился, из Локки отличные санки, а Ньерд и Тор испугались.

– Санки???

– Угу. Но есть минусы - у декана коммерцев проблемы с глазомером и знанием метрических единиц измерения. Почему-то его три метра равны классическим трем сантиметрам. А еще он руки распускает. И Локки тоже.

Руки с плеч тут же исчезли. Быстрый взгляд назад подтвердил - нахальничал Десперадо.

– Хорошо, позже разберемся, - процедил сквозь зубы Джокер и повернулся к студентам, - так молодежь, разошлись. Никто вашу любимицу не наказывает, мы сопровождаем ее на одну встречу. В общем, идите на горке катайтесь, детский сад. И это будущая элита хакеров. Все, брысь, мелюзга, мы опаздываем.

Студенты посторонились, пропуская нас до стационарных порталов.

Двадцать седьмое сентября реальность вечер.

На улице висели сумерки, когда автомобиль вывернул к огромному зданию Академии Генштаба на западе столицы, доставив практически к порогу входа. За время дороги мы не проронили ни слова. Джокер упрямо игнорировал мои вопросы, остальные лишь пожимали плечами и виновато улыбались.

Лифт вниз, переплетение коридоров. Одинаковые двери. Наконец Джокер открыл одну и посторонился: