Поэт ненаступившей эры. Избранное
вернуться

Глазков Николай Иванович
Шрифт:

Шагреневая кожа

Желать – нас сжигает,Нас мочь – разрушает,Дарует спокойствие – знать,Но чаще бывает,Что счастье внушаетНе видеть и знать,А желать.И все мы, конечно,Желать бесконечно,Желать безрассудно не прочь,И все мы беспечноЖелаем, чтоб вечноЖелать превращалось бы в мочь.1937

«Мне ночь дарует мрак…»

Мне ночь дарует мрак,Сверлит сознанье рок.Да здравствует дурак,Проникнувший в мирок.А я совсем не то,И песнь моя не та.Я гений и знаток;Но действую не так.1938

«Люди бегут на лыжах…»

Люди бегут на лыжах,Желая кому-то добра.Налёт на цинковых крышахСолнца и серебра.Так лета пролетали.Хотелось хорошего мне б!Но цинком струит планетарийИзнанку каких-то неб.Смотрит на город витрина,Ни холодно ей, ни тепло.Похоже на паутинуТреснувшее стекло.Загромождено мелочамиТеченье большого дня.Люди не замечаютНи мелочей, ни меня.Если добраться до истин,Ни одна трава не сорняк:Пусть бесполезны листья –Значит, польза в корнях!..Много стихов сочинил яПро то, как жизнь хороша.Пальцы мои в чернилах,Пальцы, а не душа!1938

Заклинание от холода

Путь дамасский,Веками начертанный,Краски да маски –На чёрта нам.ОсталасьУсталость,Да вот под рукойДорогаДо Бога.Пойдём по другой.Вертится громада,Шар как.Ногами не надоШаркать.И жаркаПрохлада.И градусНа радость,И выпьем,И выбьем бокалы.1938

«Шкура онагра из Азии…»

Шкура онагра из АзииПуть свой в Париж завершила.Стоит ли бочка мальвазииСенского ила.Смерти за жизнью погонюШкура устроила. Что же.Разве не стоит агонииЛоскут шагреневой кожи?!1938

Действительность

Диалектический контактЯвленья сущности и сущности явлений,Действительность, ты проходящий актВ трагедии эпох и поколений.И это повторяющийся факт,Которому нельзя не покоряться,Хоть факт упрям, но мы живём в антракт,Где происходит смена делегаций.В такие дни стихи срывают с губ –Зажатые в какой-то жуткой сумме –Во-первых, тот, кто молодецки глуп,А во-вторых, кто дьявольски безумен.1938

«Жизнь – путёвка в Сибирь…»

Жизнь – путёвка в Сибирь,И грехов отпущенье,И стихов календарь.Жизнь люблю не за быль,За одно ощущенье –Взгляд, направленный вдаль.1938

Ворон

Чёрный ворон, чёрный дьявол,Мистицизму научась,Прилетел на белый мраморВ час полночный, чёрный час.Я спросил его: «УдастсяМне в ближайшие годаГде-нибудь найти богатство?»Он ответил: «Никогда!»Я сказал: «В богатстве мнимомСгинет лет моих орда.Всё же буду я любимым?»Он ответил: «Никогда!»Я сказал: «Пусть в личной жизниНеудачник я всегда.Но народы в коммунизмеСыщут счастье?» – «Никогда!»И на все мои вопросы,Где возможны «нет» и «да»,Отвечал вещатель грозныйБезутешным «Никогда!».Я спросил: «Какие в ЧилиСуществуют города?»Он ответил: «Никогда!» –И его разоблачили.1938

«Как рыбы, золотые купола…»

Как рыбы, золотые куполаПлывут туда, где небо синевее,Из той страны, которая была,В такую даль, которая новее.Они плывут, как рыбы, из былого,А мимо них, виденцев старины,Проходим мы, поэты-рыболовы,И прочие рабочие страны.1938

«Водка жизни испита…»

Водка жизни испита,Каждый шаг – как путь пологий.Путь пройдённый – как спектакль,Отшумевший в эпилоге.И твердится: отомсти, мол,Поклянясь пред небосводом,Потому что это – стимулТоже жизни и чего-то.1939

Баллада баллад

Лампа мигала вечер,Ресницы сходились у глаз,И расходились, как будто в вечность,Каких-то четыре угла.В дверь вошёл незнакомец,Сунул мне пузырёк.И, со мной не знакомясь,Следующее изрёк:– На стены эти побрызгивайте,А нам – разойтись дорогами.Предметы, которые близки вам, теОбязательно будут далёкими.Так незнакомец сказал и сгинул,А я начал брызгать.Даже наполовинуМне ничего не близко.Но что-то стало глаза слипать,Послышался грохот где-то.И я на кровать повалился спать,Усталый и нераздетый.Потом – вспоминаю – проснулся. Полдень,Наверно, тогда стоял,И подле меня заметала пол теньОт маленького стола.Жалкая комната стала залой,Выросла раз в тыщу,Однако прежним объёмом связалоОдежду, мебель и пищу.И я подумал… Итак, тогда быОсенила идея? Во-первых,Из пузырька остаток накапалНа воду, на хлеб, на консервы.Во-вторых, меня клонило ко сну,Заснул и видел во сне,Что капаю каплями на казнуИ червонцы летят, как снег.Опять – вспоминаю – проснулся. Вечер,И стол обстановлен вкруг.Увидел, что едой обеспеченИ с голода не умру.И в самом деле отрадное зрелище:Стол обстановлен весь.Вспомнил я, что не ел ещё,И решил есть.Обычно я за едой читал,Но – не было, знать, газет –Глаза в этот раз свободны. Итак,Я стал глазеть:Зала сперва превращалась в площадь,Площадь потом в поле, иНарастало поле позжеБолее и более.Наконец превратилось в безбрежное море.Бр-р-р… Неприятно.И я подумал: «По-моему,Я заключён в необъятное!»1939

«Есть на этом свете счастье?…»

Есть на этом свете счастье?Я спросил, и мне в ответФилин ночью, утром ястребСообщили: «Счастья нет!»«Счастья в мире много очень,И для счастья мы живём!» –Соловей поведал ночью,Ласточка сказала днём!

«В созвездья линзами двоякими…»

В созвездья линзами двоякимиТруба смотрела Галилея.В страну, открытую варягами,Плыла Колумба кораблея.В страну открытую, забытую –Таков удел любых Америк.А старый мир стал картой битою,Наивной картой Птолемея.1939