Поэт ненаступившей эры. Избранное
вернуться

Глазков Николай Иванович
Шрифт:

«По небосклону двигалась луна…»

По небосклону двигалась лунаИ отражалась в н-ской луже,И чувствовалась в луже глубина,Казалась лужа в миллион раз глубже.1937

«Рекламы города цветут…»

Рекламы города цветутДвиженьем и огнём.Четыре девушки идутИ думают о нём.А почему не обо мне,Чем хуже я его?Ничем не хуже, но онеНе смыслят ничего.

«Я ненавижу эти правила…»

Я ненавижу эти правила,Они попрали все права.Пускай судьба меня облаяла,Но – сам себе я голова.1940

«Будут гонки, либо ралли…»

Будут гонки, либо ралли –Всё за те же гроши, –Мы маршрут не выбиралиИ машину тоже.

«А если пыль дорожная…»

А если пыль дорожнаяИ путь ведёт в Сибирь,То всё равно как должноеПриемлю эту пыль.

«Путь азбучных истин неведом…»

Путь азбучных истин неведом,Но он начинается с «я»,И, может быть, именно в этомСермяжная правда вся.1940

Псалом

В стихах ничего лишнего –И в этом моё спасенье,Живущий под кроной Всевышнего,Под самой надёжной сенью.Шатаюсь, как все, по городу,Чёрт знает чего не выдумаю,Но я говорю Господу:Прибежище моё и защита моя.А в своих стихах своего лицаНе могу я иметь разве?Он избавит меня от сети ловцаИ от гибельной язвы…Всё равно, где минус и где плюс.Всё пускай вверх дном,Ужасов в ночи не убоюсьИ стрелы, летящей днём.Язвы, ходящей во мраке,Заразы, опустошающей в полдень, –И уцелею в драке,Чтоб путь до конца был пройден.Скажу, что Господь – моё упованье,Всевышнего я избрал своим прибежищем.Когда доживу я до пированья,То быть перестану посмешищем.Не приключится мне зло,Язва не приблизится к телищу.Дал Господь поэта ремесло –Голос Господа я слышу.Наступлю на аспида и василиска,Попирать буду льва и дракона.Будет победа близкоМне, как поэту, знакома.За то, что имя Его познал,Не спросит, зачем я стихи писал.Любовная лодка не разобьётся о быт,Господь Бог,Он всё видит, всё знает.На Него я надеюсь. Не буду убит.Он избавит меня и прославит.И пускай я теперь где-нибудь на дне,Ощущаю своё воскрешение:Он насытит меня долготою днейИ мне явит моё спасение.

«Век двадцатый войной исковеркан.…»

Век двадцатый войной исковеркан.Осознал с головы до пят его.В глубину двадцать первого векаЯ смотрю с высоты двадцать пятого.Я смотрю сквозь веков венок,Не вступивших ещё в обращение.И ещё я смотрю сквозь бинокльПоэтического обобщения.Вижу город, где нет для ближнегоНикаких наказаний лютыхИ совсем ничего лишнегоНи в стихах, ни в вещах, ни в людях.На земле никому не тесно,Не дерётся с народом народ.Скажут – это неинтересно,А, по-моему, наоборот.1940-е

«Я быть хочу смелее всех…»

Я быть хочу смелее всехПо беспредельности размаха,Но самый смелый человекБоится собственного страха.1940

«Проходя по знойному Арбату…»

Проходя по знойному Арбату,Я мечтал всегда по мелочам.И людей бегущую громадуЯ, не изучая, замечал.Я не знал, куда они спешили, –Всяк по-своему спешил пожить, –Но проверено, как дважды два четыре:Мне некуда больше спешить.Всё суета сует и всяческая суета.Я всех люблю. Желаю всем успеха.Но не влияет на меня среда.Я всё могу, но только мне не к спеху.1940

«Поэзия! Ты не потерпишь фальши…»

Поэзия! Ты не потерпишь фальшиОт самого любимого поэта.Я для себя пишу всё это. ДальшеПлывут стихов задумчивые баржи.Я для себя пишу – и в равной мереДля всех других. Они прочтут поэта,Который ненавидит лицемерьеИ скуку открываемых Америк.И если я не буду напечатан,А мне печататься сегодня надо,То я умру, швырнув в лицо перчаткуВсем современникам, – эпоха виновата!Я захлебнусь своими же стихами,Любимый, но и нелюбимый всеми.Прощай, страна! Во мне твоё дыханье,Твоя уверенность, твоё спасенье.1940

«Я мог бы прочитать Расина…»

Я мог бы прочитать РасинаИ ознакомиться с Европой,Да не хватает керосина,А в темноте… поди попробуй.

«Если не по щучьему веленью…»

Если не по щучьему веленью,То тогда веленью по чьемуПропадает наше поколенье –Для чего? Зачем? И почему?1941

«Был легковерен и юн я…»

Был легковерен и юн я,Сбило меня с путейДвадцать второе июня –Очень недобрый день.Жизнь захлебнулась в событьях,Общих для всей страны,И никогда не забыть их –Первых минут войны!..1941

Лапоть

Валялся лапоть на дороге,Как будто пьяный.И месяц осветил двурогийБугры и ямы.А лапоть – это символ счастья, –А счастье мимоПроходит, ибо счастье с честьюНесовместимо.В пространстве, где валялся лапоть,Бродил с гитаройНН, любивший девок лапать,Развратник старый.НН любил читать БарковаИ девок лапать,И, как железная подкова,Валялся лапоть.И как соломенная крыша,И листья в осень…То шёл бродяга из ПарижаИ лапоть бросил.Под ним земные были недра,Он шёл из плена.Бродяга был заклятый недругТого НН-а.Была весна, и пели птички.НН стал шаритьВ карманах, где лежали спички,Чтоб лапоть жарить.И вспыхнул лапоть во мраке вечера,Подобно вольтовой дуге.Горел тот лапоть и отсвечивалНа всём пространстве вдалеке.Какой-то придорожный каменьШвырнув ногой,Бродяга вдруг пошёл на пламень,То есть огонь.А лапоть, став огня основой,Сгорел, как Рим.Тогда схватил бродяга новыйКленовый клин.Непостижимо и мгновенно,Секунды в две,Ударил клином он НН-аПо голове.Бить – способ старый, но не новый –По головам,И раскололся клин кленовыйНапополам.Тогда пошёл НН в атаку,На смертный бой,И начал ударять бродягуОн головой.Всё в этом мире спор да битва,Вражда да ложь.НН зачем-то вынул бритву,Бродяга – нож.Они зарезали друг друга,Ну а потомОни пожмут друг другу рукуНа свете том.Поскачут также на конях,Вдвоём, не врозь,И вместе станут пить коньякНебесных звёзд.1942