«Возмутительный гад!»

— Селфи? — приподнял одну бровь мужчина, а я только и смогла, что выдавить из себя сухое:

— Не болею такой заразой.

— Странно. Обычно современные девушки…

— Значит, я не подхожу под термин «современная». — Раздражение набирало оборотов. — Давайте уже на вашу площадь Согласия пойдём?

— Не вашу, а нашу… — тихо прокомментировал Орлов, притягивая меня к себе и быстро делая снимок телефоном, не обращая на мои сопротивления никакого внимания. Как только меня отпустили, я возмущённо засопела. — Соколова, не дуйся, здорово же получилось! Зацени!

Девушка на фото перепугано смотрела на губы своего соседа по снимку, максимально отстранившись от него благодаря рукам, которые упёрлись в широкий торс мужчины, самодовольно улыбающегося в объектив.

— Я поставлю на аватарку. Жаль, что ты не входишь в разряд «современных», переслал бы тебе в соцсеть.

— Удалите немедленно! Впечатления от этой фотографии двоякие!

— Какие же это?

Хитрый, предвкушающий мой ответ прищур раздражал. Захотелось сказать какую-нибудь гадость.

— Глядя на неё, хочется самой себе посочувствовать. У вас такой кровожадный взгляд, а весь мой вид выглядит настолько перепуганным, что кажется, вы сейчас меня сожрёте.

— Тебе не кажется, Пышка…

— Что? — странное бормотание босса взбудоражило своим шёпотом.

«Мне же это послышалось?!»

— Ничего. Ночь, говорю, очень тёплая. Идём.

Как во сне, мы шли к площади Согласия… и этот сон был волшебным.

Как только наша странная парочка прошла Триумфальную арку Каррузель, попадая в сад Тюильри, освещённый маленькими фонариками, моя шея грозилась вывернуться от слишком быстрых и резких движений головы.

Разглядеть огромное количество статуй, выполненных на мотив древнегреческой мифологии, хотелось со страшной силой, запомнив до малейших деталей!

Когда мы приблизились к какой-то кряжистой скульптуре, узнавание в ней паука сыграло со мной злую шутку.

— О, Господи! Это паук?! — сделав шаг назад, резко выдохнула, так как задницей упёрлась в каменное изваяние, стоящее за моей спиной. Представляете весь ужас, когда эта статуя ожила, положив руки мне на талию

— Это, действительно, «Паук» — огромная статуя франко-американского скульптора Луизы Буржуа, — прошептал на ухо Орлов, мягко прижимая к себе.

От неловкости, а самое главное — шока, я пошевелиться не могла.

«Он ВОЗБУЖДЁН!!!» — описать то состояние, которое, словно обухом, ударило в голову, невозможно в двух словах!

Краска смущения залила всё лицо. Я хотела дёрнуться, но только сильнее усугубила своё положение: руки Тимофея медленно опустились на бёдра, резким движением возвращая меня обратно. Навалившиеся ощущения от своеобразного рывка, говорящего само за себя, выбило дух.

А через секунду мой начальник уже стоял сбоку, тихо смеясь:

— Не знал, что ты так боишься пауков… — не придал совершенно никакого значения своим недавним манипуляциям этот нахалюга, потянув меня за руку дальше. — Пойдём, а то из-за тебя, с таким-то пристрастием к камню, мы на площади окажемся только к утру.

Ответить хотя бы что-то у меня не получилось.

Я находилась в натуральном шоке… конкретном таком, с жутким дополнением — активно бушующей фантазией.

«Он реально возбуждён?!» — набатом бил один и тот же вопрос, не требующий ответа из-за эрегированного члена, явно упирающегося ещё недавно в мою пятую точку. — «На меня?! С ума сойти!!!»

Остальную часть сада Тюильри прошли в гробовой тишине, слушая восклицающие аханья туристов и городской шум, в котором едва различался щебет птичьего населения достопримечательности Парижа.

Когда до меня начало доходить, что двигаемся мы в направлении огромного, переливающегося яркими огнями, словно гирляндами, колеса обозрения, я резко остановилась.

— Не пойду.

— Соколова, ну, пожалуйста! — взмолился Тимофей, умоляя глазами, напоминающими глаза Кота в Сапогах.

— Нет, я сказала! Вы не подумали, что я высоты боюсь?! — возмущение выперло наружу.

— Я тоже боюсь высоты, но приехать в Москву, так и не поднявшись в высь и не осмотрев весь Париж, когда была возможность… — ты будешь жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь! — Нервно закусив губу, задержала дыхание, размышляя над словами молодого начальника. — Соколова, не будь трусишкой! В конце концов, не забывай, что ты стоишь на площади Согласия! Хитрый прищур вызвал у меня нервное хихиканье.

«Что с ним не так? Почему он на себя не похож? Где тот козёл, который ещё два дня назад выматывал мне нервы своими дурацкими поручениями? Что на мальчишнике я сделала не так?!»