Шрифт:
— Папа… — успел растерянно пробормотать брат.
Прежде чем Ирия пояснила:
— Ужасно — значит «ужасно хорошо».
Алакл бросил на победительницу уничтожающий взгляд.
Ну и пусть. Она — не одна из его крестьянок (о чём он наверняка сейчас жалеет!), и не его жена. И не будет ею — это уж точно! У нас для таких случаев еще Западная Башня есть. Как самый крайний вариант.
Стивен вышел, чуть не отодвинув Леона с дороги. И никаких «с вашего позволения». Просто хлопнул дверью.
Будем надеяться — навсегда.
2
Нет, это голубое платье Полины пора куда-нибудь девать. Срочно! А то Ирия скоро возненавидит цвет полуденного неба.
А какое оно сегодня за окном ясное! Ни облачка. Еще бы мачеху из комнаты убрать — чтобы солнечный свет не затеняла. Дневное светило бывает здесь редко, а Полина — каждый день. Вот бы — наоборот!
Нежный цветочек осторожно присел на Эйдину кровать. На самый крайчик. То ли, чтобы платье не помять, то ли забыла, что мужчин здесь нет. А наглой, бессердечной падчерице совершенно наплевать, насколько беззащитной и ранимой кажется мачеха…
— Ирия, ты никогда не думала, почему многие умные женщины делают вид, что глупее мужчин? — весьма многообещающе проронило неземное создание.
— То есть лицемерят? — холодно уточнила девушка. По своему обыкновению примостившись на кровать с ногами. — Не умею и учиться пока не планирую. В любом случае — казаться глупее Стивена затруднительно даже для тебя. Куда уж мне!
— Не груби! — взвилась Полина. Вмиг вышла из роли «доброй учительницы и старшей сестры». — Твой отец может выдать тебя за Алакла и против воли. И тебе это прекрасно известно.
— Вряд ли! — нагло ухмыльнулась Ирия. — Я жениху явно не понравилась. Как говорят крестьяне: «У нашей Бет — ни лица, ни тела нет». Кстати, спасибо за платьице. Прелесть, а не фасон. Я его теперь всегда буду надевать на знакомство с новыми женихами.
Бесшабашное веселье несет вперед на шальной волне. Пытаясь избавиться от падчерицы, мачеха проиграла. Проиграет и вновь.
Теперь-то Ирия ее раскусила! И станет бороться с лицемеркой всеми возможными способами. В том числе — любимым Полининым!
При случае очень даже получится горько заплакать. Стоит вспомнить кое-что из собственной жизни — вмиг заревешь! Теребить веер и при этом грустно улыбаться — это нетрудно. Это мы тоже сможем. В общем, держись, голубоглазая стерва. Здесь — дом Ирии, а не твой!
— Возможно, и нет, — мачеха гаденько улыбнулась. — Молодому Алаклу не нравится только твой характер. Как же ты наивна, Ири! Платье Эйды надела, а стянуть волосы узлом на затылке — не догадалась. Или хоть лицо вымазать. Что ж ты так? Стивен считает, ты вполне годишься в жёны. Если тебя (как он выразился?) «обломать». И он с удовольствием этим займется. Как только тебя получит.
— А вот это — вряд ли!
Глаза наверняка опять сверкнули ненавистным отцу и брату бешеным зеленым огнем. Но обоих мужчин здесь нет. А если б и были — не тот случай, чтобы тихоню разыгрывать. Оглянуться не успеешь — с Алаклом окрутят!
— Стоит ему попробовать это сделать — и я его убью!
За дверью — шорох.
Плевать. Пусть слышат! Ирия еще и голос повысила:
— Убью, слышала? Горло перережу!
— Тебя можно связать… — еще более гаденько пропела Полина.
— И сколько держать связанной? Я ведь жена буду — не рабыня квиринская. Едва развяжет — сразу и умрет.
— А мне-то что? Убивай. Окажешься в Ауэнте. Или в монастыре — вместо Эйды.
— А я не только тебе — я Алаклу скажу. Ему-то не всё равно. Он ведь жить хочет. И представляешь — он же мне, наверное, поверит…
— Ты за это ответишь! — мачеха вылетела пулей.
Судя по шуму — едва не сбила с ног кого-то из задверных шпионов. Но остановиться и пролить жалостливую слезу — не соизволила. Помчалась куда-то по замку. Прямо в тяжелом платье, сшитом для прельщения нежных мужских сердец. Не для бега.
Ирия громко, язвительно и свободно рассмеялась вслед.
— Осада. Триумф. Смерть, — пробуя слова на вкус, с торжеством произнесла она.
Ошибается дерзкая падчерица или нет? Время покажет. Но кто боится поражения — уже наполовину проиграл.
А значит — нечего и бояться.
3
Сегодня Леон никак не мог уснуть. Ворочался с боку на бок. Успел в подробностях обдумать долгожданную поездку в Лютену. А заодно — будущую службу в гвардии. И пирушки со столичными приятелями. Ими он обзаведется немедля по зачислении в полк.