— Прости, что заставила ждать.

Максим

— А вот и невеста. Валерия, мы вас заждались.

Я понятия не имел, откуда Зайцев знает имя Леры, но сейчас было плевать на это. Приподняв бровь, сильнее сжал ее пальцы, пытаясь понять: она вернулась или в шампанское что-то подмешали и у нас начались коллективные глюки?

Теплая ладонь в моей руке говорила о первом варианте. Улыбка Валерии, адресованная Зайцеву и всем остальным, которые пялились на девчонку, как на контракт на миллион долларов, подтверждали — коллективных галлюцинаций не бывает. По крайней мере, не сейчас.

— Извините, нужно было срочно позвонить, — оправдывается она, улыбаясь во весь рот. — Можно мне забрать… своего жениха?

Она еще спрашивает?

Черт. Да я сам готов утащить ее куда угодно и вытрясти ответы. Почему передумала? Мозг начал соображать? Неужели?

Спускаясь вниз, я дал себе обещание разобраться со сложившейся ситуацией без вступления в брак и больше никогда не вспоминать Левицкую. Но в итоге даже рад, что она вернулась. За эти несколько минут разговора с акционерами понял: нет свадьбы — нет всех полномочий. Старики зациклились на священных узах и дурацких клятвах, которые в наше время никому не нужны.

Я даже не знал, смеяться мне сейчас или злиться.

— Значит, передумала, — заключаю, когда Лера, оттащив меня к окну, останавливается.

— Почему именно год? — спрашивает, скрестив руки на груди, смотря куда-то в сторону.

— Мало?

— Я просто пытаюсь тебя понять.

Самому бы себя понять.

Язык чесался рассказать ей, что про год брака я ляпнул не подумав и на самом деле не знаю, сколько продлится наш маскарад с женитьбой. Но говорить Левицкой об этом сейчас, когда я только свыкся с мыслью, что смогу самостоятельно руководить компанией, — означало вернуться к тому, что было до нее. А до нее меня хотели контролировать.

— Допустим, мы поженимся, — продолжает она. — А дальше что? Я смогу остаться работать в отеле?

— В моем отеле?

— В любой другой меня не возьмут.

— Да. Ты сможешь остаться.

Я уже собирался сказать ей, что и не думал ее увольнять, как услышал крик:

— Скорую! Срочно!

Точно, кричала Шамова.

Валерия напряглась, и мне пришлось взять ее за руку и притянуть к себе, чтобы ее не задавила толпа, которая ринулась узнать, что же случилось в фойе.

— Максим, прикажи им вызвать скорую.

Понятия не имею, что там стряслось, но, судя по крикам Ларисы, она явно нашла чей-то труп.

Это чертовски плохо.

Двигаясь вперед, зачем-то продолжая держать Леру за руку, я очень надеялся, что Шамова просто раздавила жука и от стресса хочет лечь в клинику.

Увидеть ее мужа, сидящего на полу со слезами на глазах, было шоком. Он открыл рот, посмотрев на Леру, но сразу же закрыл его, стоило ему только опустить взгляд на наши руки.

И тут до меня дошло.

— Легче стало? — спрашиваю, наклоняясь к ее уху.

— Немного, — тут же кивает, не думая врать. — Он сам виноват.

Я невольно закатываю глаза. Хотел бы такую жену? Нет. Точно нет. Мне никакая не нужна. А Левицкая…

— Жду тебя завтра у себя в офисе. Не забудь взять паспорт.

— Скажу сразу, жить я с тобой не буду.

— Не помню, чтобы предлагал тебе съехаться. Не фантазируй, Лера. Мы просто испортим страницу в паспорте. Зайцеву и Шамовой этого будет достаточно.

Разжимаю пальцы и разворачиваюсь. Пора бы уже найти Яна.

Максим

— Максим, немедленно объяснись! Почему я последняя узнаю о том, что ты женишься?

После тридцати попыток дозвониться до меня мать решила не сдаваться и почтить своим присутствием мой офис.

— Почему ты молчишь? Кто она? Я ее знаю? Чем занимаются ее родители?

Откладываю в сторону проект с дизайном нового ресторана и внимательно смотрю на женщину, которая является моей матерью, но на несколько лет забыла об этом. После моего возвращения домой мы не виделись. Кажется, никто не жаждал встречи, откладывая момент воссоединения семьи до последнего.

— И тебе привет, мам.

— Не заговаривай мне зубы, а отвечай на прямой вопрос: кто родители твоей невесты? И почему ты принимаешь такие важные решения, не посоветовавшись со своей семьей?

— С какой семьей? Ты о чем? Забыла, сколько мне лет?

— Какая разница, сколько тебе лет? — злится, швыряя сумку на пол. — Мы не можем принять кого попало в семью. Что скажут люди?

А-а-а, так вот к чему эта игра в заботливую мать. Не то чтобы меня напрягало, просто с детства ненавидел, когда кто-то вмешивался в мою жизнь. Потому что никто, абсолютно никто не имеет на это права. Мать, да и все родственнички могут сколько угодно биться об стену, чтобы я начал считаться с их мнением, только у них ничего не получится.