Уже сидя в машине, направляясь в сторону офиса, я остановился на светофоре и снова увидел ее. Левицкая переходила дорогу, разговаривая по телефону, а потом резко повернула голову.

М-да, с такой ненавистью на меня еще никто не смотрел. Даже родственники.

Максим

Как только Левицкая скрывается за поворотом, даю по газам, попутно набирая номер Яна. Разговор с братом, на чьи звонки старался не отвечать последнее время, не совсем то, чем я хочу заниматься сегодня. Но даже мне приходится признать, что Демидов-младший — Википедия этого города. Каким-то странным образом человек, которому плевать на всех, кроме себя, в курсе каждого скандала. Уверен, разборки Шамовой с некой Валерией не обошли его стороной.

— Большой брат, ой, простите, Шехзаде Максим, повелитель скукоты и мрачности, ты никак вспомнил о своем маленьком братике. Что такое? Решил тряхнуть стариной и развлечься? Или заблудился?

— А ты, я вижу, нормально разговаривать так и не научился.

— Так учителей не было, — кривляется в усмешке. — Ты — в гости не приезжал, мать вечно за молодостью гонится, а батя тоже нечастый гость в своем доме. Пришлось самому себя воспитывать, чтобы окончательно сиротинушкой не стать.

Почти уверен, брат уже вошел в роль и сейчас упадет на колени, проклиная небеса за тяжелую жизнь богатого мученика. Но он замолкает, и, видимо, что-то изменилось с нашей последней встречи. Поумнел? Маловероятно.

— Шамова и Левицкая — что их связывает и почему первая пытается испортить жизнь второй? — перехожу к главному вопросу, выруливая на парковку.

— О-о-о, Шехзаде сразу после приезда принялся проблемы чужого гарема разгребать. Расстрою тебя, братишка, там правит другой падишах.

— Ян! Тебе обязательно так себя вести?

Действительно бесит, когда с тобой разговаривают как с умалишенным. Неудивительно, что я его звонки игнорирую. Легче с Иудой поговорить и о чем-то договориться, чем с этим любителем веселиться на полную катушку.

— Мне просто скучно.

— И от скуки ты решил учебник по истории открыть?

— Учебник? Книжку, что ли? Гонишь? Сериал смотрю, от которого все девки визжат. В трудные времена живем, брат. Красотки перестали вестись на физиономию и тачку. Теперь приходится…

Он когда-нибудь замолчит?

— Левицкая! — перебиваю его, не желая слушать о тягостях беззаботной жизни мажора. — Кто она?

— Лерочка… Я как-то попытался к ней подкатить, но там такая броня, пулемет не пробьет.

— Откуда ты ее знаешь?

Хотя чему я удивляюсь?

— Пересекались пару раз. С ней же малыш Ларисы мутил.

Я ни черта не понимаю из того, что он говорит. Зачем, вообще, заинтересовался этим? И почему из головы не выходит Левицкая и ее гордая походка по пешеходному переходу? Может, потому, что она меня трусом назвала, а затем посмотрела, как на кусок… С кем она там была?

— Кто?

— Ларискин муж. Ну, Ларочка узнала и скандал закатила. Слышал, Лерочку не только с работы турнули, но и из института выперли. Шамова постаралась.

— Не знал, что она замуж вышла.

— Еще бы годок в Европе своей просидел, и мой номер бы не вспомнил. А ты чего удивляешься? Лариска уже лошадка не скаковая, старые ее воздыхатели на пенсию вышли, вот она и взяла паренька из детского сада. Там такой слизняк, уж лучше бы пекинеса завела.

Значит, правильная и гордая Валерия совсем не правильная и не гордая. Связалась с женатым, а сейчас последствия расхлебывает.

Хм, и стоило строить из себя святую обиженку?

— Узнай номер детского сада. Я тебя туда запишу.

— Это ты типа пошутил? Скажи, когда начинать смеяться, а то я…

Без зазрения совести сбрасываю вызов и выхожу из машины. На экране тут же высвечивается другой номер, но и на него я не собираюсь отвечать. Дела важнее. Компания, которую доверили Яну, развалится, если я буду отвлекаться на проблемы чужих мне людей.

— Лера, кушай, не отвлекайся, — ворчит бабуля, подсовывая мне тарелку с солениями. — Совсем исхудала. Одна кожа да кости. Ты в своем городе вообще кушаешь?

— Кушаю, бабуль. Ну куда столько? Хочешь, чтобы я лопнула? Стану размером с бочку, и тогда меня никто замуж не возьмет. А кто на неделе о правнуках говорил?

— Ты мне зубы не заговаривай. Бабка старалась, готовила, а ты нос воротишь.

Подлый прием. Очень подлый, но деваться некуда. Баба Оля не отстанет, пока тарелки не станут пустыми.

Зато с набитым ртом нельзя разговаривать. Можно молча сидеть и смотреть на двор, в котором прошло детство, и отдаться воспоминаниям о детской беззаботности. Тогда же единственной проблемой было то, что тебя домой загнать могут. А сейчас что? С опаской на телефон смотришь, боясь случайно прочитать очередную гадость о себе.