— Как символично, так красив и так опасен. Вы поможете мне? — спросила она, протягивая украшение воину и разворачиваясь к нему спиной.

— Выполнить ваше желание — честь для меня.

Леди Мейрам перекинула свои шикарные волосы, заплетенные в сложную широкую косу, на грудь, расстегнула плащ и сняла с шеи воздушный белый шарф. Чужие руки мягко коснулись шеи, металл обжег кожу холодом, когда воин защелкнул сзади замочек цепочки. Пальцы его невольно задержались на сине-желтых пятнах не до конца сошедших синяков. Мейрам вздрогнула и развернулась, чтобы встретиться с хмурым взглядом серых глаз. Силясь побороть неловкость, она накинула на себя легкую ткань, словно та была самой надежной защитой.

— Не смотрите на меня так, — попросила она, отводя взгляд в сторону.

— Вы же знаете, что не обязаны идти на это? — во взгляде этого малознакомого человека Мейрам почудилась жалость и капля восхищения.

— Должна. Правитель понял это гораздо раньше меня, иначе не передал бы вам этот дар.

— Пообещайте, что если вам понадобится помощь, вы дадите знать через Махрана. Если однажды вы закажите у него, к примеру, серьги с гранатами, мы узнаем и постараемся сделать все, чтобы вытащить вас из беды.

Мейрам невольно улыбнулась, но не стала говорить, что теперь никакая сила не вытащит ее из того болота, которое уже проглатывало ее.

— Обещаю, — ответила она, на минуту даже поверив самой себе, что так и сделает.

Заходящее солнце выкрасило стены домов в Дармсуде в ярко-алый цвет, заиграло на золотом куполе храма, скользнуло по шпилям и зубцам роскошных резиденций старой знати, отразилось и рассыпалось на тысячу осколков в стеклянных окнах. Столица сияла и горела, плавилась и искрилась на фоне тяжелого сизого неба.

Зима тут была короткая, но до безобразия унылая. Почти каждый день шли дожди, а серые облака сменялись еще более серыми туманами, превращая величественный город в грязную безликую массу, наполненную тоской и скукой. Даже на рынках в холодные месяцы не наблюдалось привычной пестрой суеты. Часть лавочников закрывалась, а вторая предпочитала вести с редкими посетителями не торг, а долгие беседы за чашкой согревающего чая со специями.

Впрочем, редкие просветы в бесконечной череде унылых дней все же случались, когда порывистый холодный северный ветер распарывал плотный дождевой полог. Тяжелые тучи и алые закаты резкими, торопливыми мазками рисовали на краткий миг яркую картину, чтобы уже через несколько минут завянуть, раствориться в сумерках, утонуть в густой сиреневой мгле, пропитанной влагой и холодом.

Сиятельный император Сабир Ахунд вар Наиль из рода Фаррит замер у окна, любуясь садом, омытым щедрыми дождевыми струями и блистающим под косыми солнечными лучами. В коридоре раздался тихий мелодичный звон и император, не поворачиваясь, дал знак слуге открыть дверь.

— Госпожа Арселия прибыла по вашему приказу, — тихо прошелестел голос слуги.

— Как раз вовремя, — Сабир обернулся и поманил вошедшую женщину к окну. — Посмотри, какой закат. Редкое зрелище, не так ли?

Дверь тихо затворилась, оставляя императора и его первую наложницу наедине. Женщина, мягко ступая по роскошным коврам, неслышно скользнула вперед. Ее шаг был исполнен грации, легкости и изящества опытной танцовщицы, но жесты напрочь лишены пошлости, жеманства или неуместного кокетства. Струящиеся воздушные одежды полностью скрывали фигуру, но в движении все же можно было угадать очертания ее тонкого стана, округлых бедер, длинных ног, да и осанка ее говорила о глубоком внутреннем достоинстве.

— Ты, как всегда, неотразима, — император мягко откинул с ее шикарных темных волос полупрозрачное покрывало.

Впрочем, в глазах его не было ни нежности, ни теплоты, лишь удовлетворение и гордость. Осознавать, что он единственный повелитель такой женщины, и других нет и не будет никогда, было приятно. Пальцы его ловко перебирали мягкие локоны, лишь слегка изогнутые чуть заметными волнами.

— И пахнешь, подобно цветку.

— Благодарю, — женщина не поднимала глаз, согласно всем правилам приличия.

— Полюбуйся же, скоро погаснет, — император вновь развернулся к окну.

Вдвоем они наслаждались величественным зрелищем, однако вскоре огненное великолепие погасло, и Сабир вернулся в реальность.

— Сядь, Арселия. Расскажи мне, как твое самочувствие и как мой сын?

— Благодарение небу, с Адилем все в порядке. Он сильный мальчик, хорошо есть и крепко спит. Кормилица говорит, что он скоро станет таким же пухлым малышом, как и все дети, рожденные в срок.

— Слава небесам, — согласно кивнул Сабир. — А как ты?

— Мне не на что жаловаться, — названная Арселией, наконец, подняла глаза и улыбнулась. — Слабость ушла, я чувствую, как силы возвращаются в мое тело, вам не стоит беспокоиться о моем здоровье.

— Приятно слышать, — коротко ответил император. — Как тебе новые покои?

— Они прекрасны, благодарю, — на чуть смуглой коже женщины проступил легкий румянец. — И сад изумителен, маленькому очень нравится спать на свежем воздухе.

— Я навещу вас в ближайшие дни.

— Это будет честью для нас с ребенком.