Арселия знала, что завтра утром он примет из ее рук чашку крепко сваренного, темного, горького, бодрящего напитка. Проведет пальцами по ее хрупкой шее, груди, талии, уже почти такой же тонкой, как до беременности. Подарит поцелуй, возможно, вновь овладеет ее телом, ведь оно принадлежит ему по праву сильного, по праву господина.

И забудет о ней, лишь только шорох ее одежд растает за дверью. Завтра ночью на его ложе взойдет другая, а на следующую — третья. Так было, так будет, так должно быть. И во всем мире, возможно, лишь круглая луна могла понять всю тоску первой наложницы императора.

В кабинете императора было тихо, тепло и по-своему уютно. В камине потрескивали дрова, в которые слуги заботливо подкладывали тонкие щепки, дающие пряный терпкий аромат. На столах горели свечи, окна были плотно зашторены — сиятельный не любил ночные ливни и шумный ветер, это отвлекало его от раздумий.

На небольшом столике у камина слегка парил чайник с бодрящим напитком, на серебряном подносе рядом лежали нетронутые сладости.

Сабир любил работать по ночам, когда поток обязательных встреч, наконец, иссякал, а три назойливых секретаря растворялись в дворцовых недрах. Охрана у дверей знала, что императора не стоит беспокоить всем подряд, а потому в ночные часы в святая святых доступ был лишь у пары самых близких человек, да и те появлялись редко.

Среди дворцовой стражи пост у кабинета считался почетным, но хлопотным. Ни отлучиться, ни переброситься словом, ни поддаться искушению опереться плечом о стену и вздремнуть было нельзя ни при каких обстоятельствах. У Сабира было какое-то удивительное чутьё. Стоило кому-то из стражников хоть на секунду отвлечься от созерцания картины напротив кабинета, как раздавался негромкий удар в гонг — сиятельный вызывал охрану к себе, чтобы немедленно отправить боги знают куда со странными поручениями.

Иногда приходилось мчаться через весь город и поднимать на ноги заспанного старика-стихийника, давно покинувшего пост дворцового мага, но по прежнему пользовавшегося благосклонностью императора. В другой раз требовалось срочно собрать какие-то неведомые документы в архивах, в третий — немедленно принести горячего вина. Для подобных поручений в конце концов выделили штат из нескольких посыльных, камердинера, дежурного библиотекаря и повара, разместив их всех тут же, в небольшой каморке рядом. Император требовал — его пожелания выполнялись немедленно.

Впрочем, сегодня ночью Сабир был полностью поглощен изучением писем. Сиятельный хмурил лоб, переворачивая страницу за страницей, но чтение не прекращал. Сиф Йона, глава тайной службы Золотой Империи, собрал внушительные сведения о некоторых представителях старой знати. Грязные заговорщики и предатели, они лелеяли надежду рано или поздно сместить сиятельного, приведя к власти кого-то более нейтрального.

Кого-то… Император точно знал, о ком именно речь. Сабир в раздражении отложил письма Сифа и вернулся к другой стопке листов, прочитанной и выученной едва ли не наизусть. Это были отчеты о поездке Ундеса Чагатай Шона. Сначала они были предсказуемы и даже в чем-то скучны. Однако чем дольше посол оставался в гостях, тем запутаннее становились его письма, а потом и вовсе зияла пустота. Было ещё две коротких записки от шпиона, живущего в Кина-Тиате. Он не имел доступа в замок, однако в городе мог собрать все слухи, которые только существовали. Выходило, что план императора с треском провалился.

Сабиру нужно было во что бы то ни стало добиться от Недоре проявления верноподданнических чувств, дабы заткнуть слишком болтливые рты в Золотых Землях. Император хотел обеспечить мир и покой еще на несколько лет, чтобы собраться с силами для решительного противостояния.

Ради этого он даже был всерьез готов жениться на женщине, которую прежде ни разу не видел, да и к тому же, потерявшей невинность до брака. Сабир знал, что это произошло не по ее вине, но все равно брезгливо морщился при одной мысли о том, как девушка взойдет на его ложе. Да, про леди Виалу говорили, что она умна и красива, но в вопросах императорского брака ценнее было другое — она могла дать трону стабильность. Подобными возможностями не разбрасываются.

Впрочем, по всей вероятности, о спокойствии следовало забыть. Что-то случилось там на севере, что спутало Сабиру все карты. По всей видимости, Ундес позволил себе переступить черту.

Разумеется, вопрос убийства обсуждался не один раз. И конечно же, если бы степнячка со звонким именем погибла, скажем, от несчастного случая, император вздохнул бы с облегчением. Но, надо быть абсолютным дураком, чтобы не понять — просто с такими людьми не бывает. Не зря девчонку опекает Черный Волк, не зря герцог настоял на проведении ритуала с клятвой на крови.

О, Сабир хорошо понимал, как работает подобная магия. Теперь девочка под защитой наставника, и его Тьма охраняет ее так же чутко, как и самого Хальварда. Он будет чувствовать боль Йорунн, страхи, даже приближающуюся серьезную опасность. Если останется хоть малейший шанс спасти воспитанницу от смерти, правитель Недоре сделает это.

Три дня назад из Кинна-Тиате доставили официальное письмо. В нем герцог коротко и сухо информировал, что Ундес Чагатай Шона погиб. Выражал свою искреннюю печаль по этому поводу. И прозрачно намекал, что раскрытие всех обстоятельств гибели советника пошатнет и без того неустойчивое положение сиятельного.