– Это мой выбор! – вспылила в ответ я, ожидая в ответ громов и молний, но… их не последовало. Мама умела не только слушать, но и слышать .

– Ди, – мое многострадальное ухо выпустили,и я сама оказалась заключена в материнские объятья, - зачем? Долги всей нашей семьи не стоят того, чтобы…

– Мама, я так решила… – перебила я ее.
– К тому же это ненадолго.

Мы затихли. Обе. Стояли и молчали. Понимая друг друга без слов. А потом я услышала:

– Какой он, твой муж?

Замялась, на миг чуть отстранившись от мамы, что бы увидеть ее лицо.

– Этот темный из той редкой породы мужчин, которые знают, как правильно подать руку лэриссе, вылезающей из подпoла с мешком картошки, – я постаралась сыронизировать .

Ее губы дрогнули в улыбке.

– Как же быстро ты выросла, дочка. И как ты сейчас напоминаешь меня в этом же возрасте.

– Помнится, в моем возрасте ты уже хотела повеситься, – напомнила я семейную байку.

– Не повеситься, а удрать из комнаты по связанным простыням. Но зацепилась подолом за подоконник и провисела так полночи, - фыркнула мама, взъерошив мне макушку.

В окно ударили. Раз, другой, заставив нас обеих обернуться на звук. По ту сторону стекла в комнату усиленно просился ворон. Деликатно так просился. Мог бы своим клювом и дыру протаранить. А этот, надo же, воспитанный.

Почтовая птица принесла записку от темного. Он сообщал, к какому удару колокола прибудет в наш дом и о необходимости забрать меня из оного сегодня вечером. Насовсем забрать: переговоры прошли успешно, завершились чуть раньше, и посольство темных сегодня ночью отбывает на родину.

Это была крохотная записка. Но после нее в доме началось какое-то сумасшествие под лозунгом «собрать приданое для Ди». Сама я, к слову, в этом веселом мероприятии не участвовала. Я спала, здраво рассудив, что лимит моих дамских сил на сегодня исчерпан и надо бы передохнУть, пока не передОхли все мои нервы.

А вот пробуждение в вечерних сумерках у меня случилось от возмущенногo бормотания:

– Вы посмотрите-ка на эту паразитку. Она дрыхнет тут! И как мне ее с ума сводить прикажете?

У меня от такого заявления пропал дар речи. Зато появился дар мата. И плевать, что благовоспитаннoй лэриссе таких слов знать не положено! Но если у тебя няня – черная ведьма,то она обеспечит своим воспитанницам всестороннее и полное образование.

К тому же всякому магу известно, что матюги – это не только катализатор, но и порою основной элемент заклинаний.

Белочка выслушала меня с умилением и, когда я закончила свою прочувственную речь, смахнула пот со лба и облегченно выдохнула:

– Все в порядке, сдвиг есть!

Вот только чего она не ожидала, так это моей последующей реакции. Я сделала вид, что… не вижу Эйту в упор. А меценатом моей пламенной речи стал муженек. И я продолжила уже вещать с точным указанием координат,кому именно я жажду свернуть шею.

– Этот как понимать?
– взъярилась белка.
– В трактире она меня видит, а тут, видишь ли, - нет.

И она характерным жестом, словно засучивает рукава, встопорщила шерсть на лапах.

Я же не только не устрашилась, но и продолжила в том же духе. А что? Раньше позиция «если не замечать проблемы, то она сама исчезнет» казался мне инфантилизмом чистой воды, но вот в случае с Эйтой… Либо рыжая исчезнет, уверовав, что ее не видят, либо озвереет, несмотря на то, что она и так уже белкозверь.

Игра «кто кого доведет до нервного срыва» длилась недолго. И закончилась тем, что, едва я встала с постели, на меня попытались обрушить магией шкаф. Он, дoбротный, дубовый, переживший на своем веку несколько поколений семьи Флейм, был устойчив, как Серебряный хребет, что разделял Светлую и Темную империи.

И эта рыжая зараза его уронила! Махина начала заваливаться на меня, грозя превратиться из предмета мебели в мое надгробие. Я отпрыгнула, и именно в этот момент свадебный браслет на моем запястье брызнул тьмой. А потом шкаф тоже брызнул – щепой и обрывками ткани. Кто же знал, что украшение еще и защитный артефакт!

Такой подлости от темного не ожидали ни я, ни белка! И если потери последней были исключительно репутационного плана,то мои… Что я надену?!

Стоя среди беспорядка, я больше всего хотела выйти на улицу и заорать: «Да твою ж льерну!» – так, что бы вороны с веток попадали. Но такого удовольствия белке я доставлять не планировала. Вместо этого многообещающе протянула:

– Ну,темный, я тебе жару задам сегодня вечером… Только явись!

У белки, как инициатора, заслуженного деятеля и героя этого погрома, дернулся глаз: ее заслуги приписали другому!