Перебор струн вдруг прервался. Какое-то движение, приглушенные голоса.

— Госпожа, — быстрый шепот над плечом. Асиль подняла взгляд, увидела ужасно серьезное личико пухленькой Хьельте. — Государь пришел!

— Так поставьте еще кресло и подайте вина, — кротко улыбнулась Асиль. А на сердце заскребли кошки — брат-государь просто так редко приходит. Тем более, после Провала — а она знала, как устают после этого воины. И снова вернулся страх. Асиль упрямо улыбалась. Надо победить себя.

— Сестра-государыня, — послышался знакомый голос Ринтэ. — Хорошая нынче ночь!

— Я рада, что ты пришел, государь.

— Скоро мне в Объезд, — сказал он. — Хочу отдохнуть. Так что сегодня я без разговоров о великих делах, — усмехнулся он, угадывая ее мысли. — Хорошая ночь, — повторил он. На мгновение маска веселья покинула его лицо, и она увидела тяжкую усталость и тревогу. Но это было лишь мгновение. — Я действительно просто так пришел, сестра-государыня. Эй, девы! Где мое вино? Принесите-ка доску, ибо я желаю сыграть в "четыре провинции".

— Ты желаешь вдвоем играть, или мне пригласить дев?

— Нет уж, иначе вы меня в пух и прах вашим бабским воинством разобьете! С тобой одной и так непросто.

Асиль посмотрела на короля. Бабское воинство — это что? Это он догадался об их заговоре с сестрой Сэйдире? Ах, надо будет повидаться с ней, пока эта ночь не кончилась!

Королева оглянулась. Все шесть ее "серебряных бабочек" сидели тихо и скромно, даже и не скажешь, что каждая смертельно опасна и смертельно предана госпоже. Асиль сама учила их. Поначалу чтобы они оберегали принца, а потом… просто, чтобы они умели то же, что и она. Кто знает, что припасет грядущее? Она почти любила их, а они ее уж точно обожали.

— Тогда сядем за игру, — сказала она, расставляя фигуры.

Посередине доски стоял Король, по четырем сторонам — "четырем провинциям" — располагались фигуры королей-союзников и врагов. Ринтэ взял черный шелковый мешочек, в котором находились пять разноцветных шаров, и оставил только два — черный, королевский, и красный, шар главного противника. Протянул мешочек Асиль. Та наугад вытянула шар. Красный.

— Значит, за короля играть тебе, брат-государь. Как и положено, — улыбнулась она. — Судьбу не обманешь.

Ринтэ сложил шары в мешочек, незаметно мрачнея. Взял чашу, встряхнул ее и высыпал кости — четыре белых кубика, у каждого лишь на одной грани отметина определенным цветом. Ринтэ выпал тот, что был с оранжевой гранью.

— Мой союзник — Юг, пробормотал он. — Остальные твои.

Он совсем помрачнел.

— Когда-то, — сказала Асиль, — твоя супруга хотела, чтобы я сыграла с ней.

— И как?

— Мы думали играть на вас.

— И кто у кого выиграл?

— Мы передумали тогда играть.

— Вы обе выиграли.

Он снова посмотрел на доску и помрачнел.

— Сестра. Ведь это старинная игра, верно?

— Конечно. Даже древняя, в нее еще в Грозовые годы играли. А что?

— Посмотри на доску. Король в середине, четверо других владык, кто-то союзник, кто-то враг. Но ведь никогда не бывало так, чтобы король Холмов, король в середине мира, воевал с соседями… Так во что же мы играем?

Асиль уставилась на доску, охваченная внезапной дрожью и слабостью. Резко встала и опрокинула доску.

— Я не хочу играть в эту игру.

Ринтэ молча сжал ее руку.

Ночь перестала быть спокойной.

Кровавая луна сияла над долиной и прозрачными осенними лесами.

Предчувствие в этот миг охватило не только короля и Асиль. Проснулся, увидев дурной сон, Онда. Не сразу осознал, где находится, потом сообразил, где он. Сел и сам не зная почему, заплакал. Нежная Госпожа Диальде выронила книгу, ошеломленная словами"…незаметно падает снежинка за снежинкой, но настает пора, и в долину срывается лавина". Тарья Медведь застыл на мгновение, услышав в почти постоянном теперь шепоте Бездны четкие слова: "Волчий час. Волчий час".

Сэйдире видела сон.

Усталость настигла ее внезапно, среди ночи, как насланное заклятье. Много дней ей уже не хотелось никуда выходить и никого видеть. Даже девушек Лебединой Стаи она не призывала. Только две доверенных служанки, привезенные из Лебединого холма, были к ней вхожи и прямо раздувались от осознания собственной важности.

Они первыми увидели, что госпожа заснула над вышивкой, быстро сняли с ее ног белые туфельки, подсунули под голову подушки и накрыли ее теплым покрывалом. И, прикрыв дверь, уселись, как сторожевые совы, неодобрительно поглядывая на всех, кто к этой двери приближался.