— Мы не хотим поднимать тревогу в праздник, мой принц, — говорил усталый сержант, — но шепот больно назойлив. Люди устают, капитан велел вызвать смену раньше срока.

Майвэ посмотрела на брата.

— Ты иди, скажи отцу, — велела она. Повернулась к сержанту. — Я маг, я могу помочь.

— Я принц, и я тебе запрещаю, — ответил принц. — Я пришлю мага.

Майвэ не стала спорить при сержанте. Она подождала, пока стражи уйдут, но только собралась было наброситься на брата, как тот сказал:

— Я знаю все, что ты хочешь сказать. Но тебе идти в большой поход, сестрица. Я знаю, дядя запретил, но ты ведь все равно пойдешь. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, и твое дело пропало бы. Найдется, кому постоять нынче у Провала.

И Майвэ устыдилась и отступила.

Девушка в ярко-синем платье с широкими меховыми рукавами по северной моде низко поклонилась Асиль.

— Моя королева, госпожа Лебединого холма просит вас пожаловать к ней в покои. — Девушка опять низко поклонилась, и длинная темная коса коснулась пола. — Лебединая госпожа просит вас почтить своим присутствием ее скромный ужин.

Асиль кивнула. Ей не очень хотелось видеться сейчас с Сэйдире. Но вежливость требовала согласиться на приглашение, и Асиль ответила:

— Я благодарю Лебединую госпожу. Я приду.

Девушка снова поклонилась, пряча кисти рук в рукавах.

— Госпожа ждет вас на галерее над Королевскими садами.

Асиль еще раз кивнула.

— Скоро я прибуду.

***

— Мне очень не хочется умирать, господин Тэриньяльт, — прошептала Диэле. — Мы не сможем пройти здесь. Разве ты не чувствуешь?

— Чувствую.

— Я не могу, не могу идти туда! Там душно от тьмы, там все забито тенями, я не могу! Они ждут нас там, где кончается власть короля. И живыми мы отсюда не вернемся.

Тэриньяльт молчал. Здесь приказывал он. Если он велит — люди пойдут. Они уже два раза уходили от смерти, но нигде не было так тяжко и страшно, как здесь. Никогда они не чувствовали соседства со смертью так близко и остро.

"Может, он и хочет моей смерти, мой король. Может, он узнал о том, что Майвэ… — он сжал мешочек с камнем, улыбнулся. — Нет. Он благородный человек. Он поступил бы прямо и убил бы меня открыто".

Арнайя Тэриньяльт открыл глаза и увидел мир теней. Оглянулся, посмотрел на тени своих людей и голубой ореол, окружавший усталую фигурку госпожи Диэле. Он протянул руку.

— Дайте кто-нибудь веревку. — Один из его людей шагнул вперед, нимая с пояса свернутую веревку. Арнайя обвязал один конец вокруг пояса. — Ждите здесь.

— Не надо, господин, — через силу прошептала Диэле. — Не надо… Не ходи туда.

— Что? — вдруг спросил он, к чему-то прислушиваясь

— Не ходи туда, Тэриньяльт! Не ходи туда, Тэриньяльт.

Он помотал головой и шагнул вперед.

Она смотрела ему вслед. Он погрузился в тени, словно в черную воду, и тьма сомкнулась за ним.

…И он оказался в нигде. Он чувствовал неровный пол под ногами, но не слышал шагов. Звуки не давали эха и тут же тонули во тьме. Здесь было полное молчание, такое, что шум крови в ушах казался громоподобным, словно водопад. Ни тепло, ни холодно, ни запахов, ни шевеления воздуха. Ничего. И все же здесь ощущалось чье-то присуствие. Тэриньяльт не видел ничего — зрение Тэриньяльтов было бессильно. Он ничего здесь не сможет сделать. Надо уходить. Он попятился, нашупывая рукой стену — она же дожна здесь быть, дожна быть обязательно, он ведь всего пару шагов сделал. Рука не ощущала ничего. Он лихорадочно схватился за веревку на поясе. Она висела свободно. Он потянул. Потянул еще. Лихорадочно, с нарастающим страхом тянул и тяну, но она никак не натягивалась. Она же не может быть такой длинной! Или они бросили его? Или с ними что-то случилось?

Он позвал — пока тихо, еще опасаясь, что его сочтут трусом. Эха не было. Ответа не было.

Он потерял направление.

Он крикнул. Ничего нет позорного в том, чтобы позвать на помощь.

Звуки гасли в темноте.

Арнайя остановился, осознавая, что потерялся во тьме.

Точно так же было, когда он умирал…

"Я умираю?"

Ответа не было.

И в душе Арнайи Тэриньяльта пробился ужас, потому, что вряд ли второй раз смерть отпустит его. Ужас хлынул в душу как сорвавшая плотину вода и начал пожирать его изнутри, проглатывая частичку за частичкой. И скоро от гордого Тэриньяльта не останется ничего. Ни мысли, ни искры сознания.

Он упал на колени — пол был единственным, что еще связывало с реальностью. Он был холодный, шероховатый, пыльный под ладонями. Настоящий.

Тебе же говорили — не ходи сюда.

— Кто это? — Своего голоса он не услышал.

Зачем ты сюда пришел?

— Какое тебе дело? Кто ты?

Я могу замолчать. Насовсем. Ты этого хочешь?

— Нет…

Уже хорошо. Тебе страшно?

— Я не боюсь тебя!

С чего ты взял, что бояться надо меня?