– Что за…

– Так что вы там сказали о моих наклонностях?

Медленно провела взглядом по вышивке на отворотах камзола, платку, сильной шее, резкому подбородку с легкой небритостью. А этот запах, сводящий с ума, врезался в сознание, помрачая его…

– Вы о частной собственности слышали?! – мотнула головой.

– Ни разу.

– Оно и заметно, – я попыталась обойти графа, но меня перехватили за талию и прижали к стене.

– Я не шутил, когда говорил, что ты моя. И наши с тобой желания не имеют никакого значения. Таков закон са’аркх, и ты сама на это пошла.

– Понятия не имею, о чем вы. Прошу прощения, но я рискую опоздать. Ночью дороги, знаете ли, небезопасны…

– Маги сарсонского ордена, знаешь ли, тоже.

– Сэр Кристиан! Простите за мещанский язык, но вы взрываете мой мозг! То вы холодны и намекаете на невозможность наших с вами выдуманных, замечу, отношений, то проявляете ко мне недвусмысленный интерес, словно наши отношения – настоящие!

– А какой реакции ты ждала после всего что сделала? – по моей щеке скользнуло горячее дыхание.

– Нормальной! Сначала злость, потом – прощение.

Граф жестко усмехнулся.

– Будем считать, что ты прощена.

Хлеще пощечины. Я захлебнулась от возмущения. Прямо к жизни меня вернул, прощена, видите ли!

– Не могу сказать о вас того же! Вы переходите все границы, сэр Кристиан, – уперлась ладонями в его грудь, но проще сдвинуть скалу с места.

– О каких границах может идти речь, когда ты смешала нашу кровь?

– Вы умирали. Я бы сделала это для любого.

– Даже так? – у него заходили желваки.

– Мы ходим по кругу! Вы важны для меня, но больница мне важна тоже! И выбирать – несправедливо!

Что я только что сказала? С больницей-то все ясно, но до этого… И после этого тоже не лучше. Маша, Маша! Егор и его мать слов на ветер не бросают. Из-за моих чувств Кристиан и мои близкие могут пострадать. Если я хочу их защитить, мне нужно оттолкнуть графа. Ради его же блага. И сделать это правдоподобно.

– Хорошо, – отрезал граф, и лицо его сделалось безучастным, но притаившаяся в уголках губ улыбка портила суровость образа.

Сняв с руки артефакт, он небрежно швырнул его на столик у стены и вернулся ко мне.

– Итак, леди Джулия. Поговорим начистоту. Я помогу вам расставить приоритеты.

Шаг ближе, а за моей спиной – стена. По волосам прошлось горячее дыхание сэра Ортингтона, а грудь коснулась его груди.

– Теперь скажи, что не ждешь моих прикосновений, – ладонь мягко коснулась моей щеки. Почти невесомо, но чувственные мурашки брызнули в разные стороны сотнями острейших иголочек. Спрятала руки за спину, чтобы не отозваться на ласку.

– Нет. Не жду.

Жесткая усмешка в ответ, а я краем глаза вижу, как заливается красным артефакт.

– Скажи, что не жаждешь почувствовать мое дыхание на своих губах, – прошептал он, вжимая меня в стену, отбирая остатки самообладания.

– Н-нет, – ответила хрипло, закрыв глаза.

Даже сквозь сомкнутые веки тусклое красное сияние артефакта кажется ярким красным сигналом светофора.

Нельзя же чувствовать человека так остро, так сильно, так ярко! Сердце грохотало в горле, и сэр Кристиан это слышал. Он вбирал каждый мой удар своей грудью, прижимающей меня к стене.

– Скажи, что не хочешь моих поцелуев, – прошептали губы Кристиана, касаясь моих. – Что не хочешь меня в своей жизни. Что есть что-то важнее уз, связавших нас…

Это был полный и безоговорочный провал. Мне кажется, даже под литрами ромашкового чая артефакт распознал бы мою неумелую ложь. Да для этого и артефакт не нужен.

Может, все же признаться? Может, рискнуть и попытаться вместе с Кристианом найти управу на Егора с его бандой? Ведь если я расскажу обо всем графу здесь, в своем доме – никто не узнает. Я уверена в каждом моем работнике. Да, они горазды подслушивать, но я готова дать руку на отсечение (ту самую, которой оперирую), что ни один из них не выдаст мои тайны даже за большие деньги.

– Сэр Кристиан. Я должна сказать вам кое-что, – произнесла, не открывая глаз и замолчала. Так просто слов не подобрать, а подобрать их нужно быстро, иначе пара мгновений и поцелуй. А после него будет сложно убедить графа держаться от меня подальше или выслушать правду. Не до правды будет…

Тактичное покашливание Кэролайн спасло положение.

– Леди. Я прошу прощения, но там сэр Иол, и он очень… странно себя ведет. Он взволнован!

Вот уж ничего странного. Сэр Иол всегда взволнован. А у меня сейчас щеки огнем пылают и руки дрожат.