– Стой, не стоит этого делать, не стреляй – Крис пытался разрядить обстановку.

– Номер 2, как обстановка? – крикнул беловолосый, с опаской выглянув из-за угла.

– Можешь выходить.

Беловолосый быстрыми пружинистыми шагами приблизился к напарнику.

– Возьми это непослушное дитя с собой.

– Дитя… Ты кого ребёнком назвал?!

– Уходим!!

– Ага, хорошо, Змей.

– Не идите за нами, если не будете преследовать, он к вам вернётся живым в ближайшие часы, если увидим преследование, ему не жить.

Змей облизал губы, явно довольный собой, и, отвесив саркастично поклон, исчез между домами, прикрываясь Филом. Номер 2 неторопливо шёл через дворы. Дворы были пустынные, большая часть населения работала в ночных заведениях и днём отсыпалась. Надеяться на помощь Филу не стоило если бы кто то и встретился по дороге он вряд ли бы помог. Местные жители, состоящие в основном из бывших чиновников и бандитов, не были настроены лезть в дела других, да и, честно говоря, для них вид приставленного к чьей-то голове пистолета был обыденностью. Этот участок города был элитным районом для всех, у кого есть деньги, и он не подчинялся ни власти, ни законам. Здесь люди с деньгами подчинялись только людям с ещё большими деньгами. Фил мог в любой момент вырваться и обезоружить нападавших, по крайней мере, он надеялся, что физической подготовки хватит на это, но решил не спешить с этим и проследить за этой парочкой в качестве заложника до конечной точки увеселительной прогулки. Дойдя до арки, ведущей во двор большого жилого дома с треугольной крышей, с радостной ярко-оранжевой расцветкой стен и не дающими забыть о том, что дом находится на окраине, решётками на окнах, Змей, крутя ключи на пальце, пошёл в сторону новенького зелёного микроавтобуса с беспросветной тонировкой стёкол. Ярко-оранжевый дом и зелёный микроавтобус, слишком много цветных пятен в одном месте для этих серых улиц. Что ж, похоже, это и есть конец прогулки – ехать с ними Фил никуда не собирался. Метрах в пяти от полицейского лежал обломок металлической трубы, если успеть до неё добежать, можно попробовать обезоружить здоровяка и, забрав у него пистолет, управлять ситуацией, ну или просто вырубить. На махание кулаками не было времени, нужно все сделать быстро. Что-то подсказывало Филу, что этих ребят пара ударов по физиономии не остановит, и в случае, если они нападут вдвоём, шансов на победу будет мало. Змей открыл боковую раздвижную дверь и скрылся в автомобиле. Момент настал, локоть вонзился снизу в челюсть стоящему позади бандиту, пистолет был быстрым движением выбит из рук. Филипп вошёл в раж, забыв абсолютно о плане быстрой победы, нанося удары по лицу. Об этом ему пришлось вскоре пожалеть. Мощный удар сломал бедолаге нос. Серия ударов по рёбрам заставила Фила заскулить и вспомнить о запасном плане, а именно трубе, валяющейся на асфальте. Фил схватил трубу, собираясь хорошенько ею приложиться по крепкому телу. Подняв голову, Фил встретился взглядом с беловолосым, он стоял, опёршись на автомобиль, ехидно улыбался и наблюдал за ходом драки.

– Змей, ты ведь знал, что он начнёт сопротивляться, зачем ты дал ему ложную надежду на успех, оставив нас на едине? У него нет шансов против меня.

– Стоун, это его счастье, его фетиш – быть везде победителем. Не хотел разочаровывать его раньше времени.

– Змей, ты прав.

– Я вам головы поотрываю! Что вы несёте?!

– Тс-с-с, какой невежливый, перебивает, хамит, непорядок.

– Тс-с-с, дружок, поиграли – и хватит.

– Заткни это, Стоун.

– Не дождётесь, идиоты, думаете, вы крутые?

Фил бросился в атаку, Стоун, предсказав каждое движение Фила, увернулся от удара трубой, руки ужами обвили шею. Фил брыкался, пытался вырваться – все тщетно. Фил бил локтями, пытался перебросить оппонента через себя. Ужи сдавливали все сильней, Фил чувствовал себя жалкой букашкой, попавшей под свёрнутую в рулон газету. В глазах потемнело, мерзкая улыбка беловолосого и толстая верёвка у него в руках – это последнее, что увидел Фил, перед тем как потерять сознание.

Работа вымотала Мориса за последние месяцы, отдыха не было, сон растворился в безумных буднях. По городу прокатилась волна самоубийств, и с каждым днём жертв становилось все больше. Морис сбивался с ног в попытках найти хотя бы мотив, заставивший вполне адекватных и особо не жалующихся на жизнь людей покончить с собой. Телефон разрывался от звонков, а голоса зарёванных родственников эхом звучали в каждом уголке черепной коробки. Помимо этого, Морису не давали покоя обстоятельства смертей, а именно то, что все люди ушли из жизни с помощью петли, и то, что ориентировочное время смерти всех жертв суицида одно и то же – 3 часа ночи. Постоянное присутствие смертей и чертовщины в жизни Мориса и так доводило до диких приступов омерзения и тошноты, но тело маленькой 5-летней девочки, подвешенной в сарае, было перебором, трещиной в стенке сознания, через которую просачивалось уныние и боль. Казалось, что из груди вырвется душа и, не сдерживая тошноты, запачкает пол, а после, закурив, скажет: «Ну и х#рня». Морис был почти уверен, что практически во всех случаях – это было убийство, а не суицид, и, видимо, виновный в этом наблюдал за его действиями и оставил кровавую подсказку, в виде тела Паранойя всё чаще посещала мужчину. Полицейский пытался забыть эти маленькие впалые щёчки с немым вопросом «за что?», этот наполненный ужасом взгляд и изрезанные стеклом запястья. Мужчина проплакал целый час, держа на руках девочку, пока её у него не забрал приехавший судмедэксперт.

В облаке сигаретного дыма, наблюдая, как лучи света играют, проходя через стенки бутылки с ромом, Морис слушал тяжёлую музыку, сжигая эмоции и воспоминания о последних нескольких днях, топя их в алкоголе.

Стены плыли, Морис представлял, что город – это игрушка, и огромных размеров человек, смеясь, отхлебнув из чашки кофе, дёргает за нитки, запуская все процессы в городе. Дёрнул нить: из фонтана бьёт вода, влюблённые начали целоваться, в соседнем доме скандал, на детской площадке играют дети, а через улицу автомобиль вылетел в кювет, в роддоме заплакал новорожденный. Морис всем сердцем надеялся, что этот человек не дёргал за нить перед тем, как умерли эти люди, и что тот, кто дёргает за нити, крайне недоволен тем, что кто-то вершит судьбу вместо него.

– Надеюсь, ты накажешь этих выскочек, чёртов вершитель.

Гремел рок, разрывая колонки, вершитель разговаривал через песни с Морисом: «Ты тонешь, ты уже на дне, вдохни поглубже, не паникуй, переверни игру, твой путь – погружение…» Лучи солнца преломлялись, проходя через стекла, разлетающиеся по сторонам, бутылка из-под рома, выброшенная из окна, своё отжила.

Морис спал мертвецким сном, алкоголь сделал своё дело, отключив тело.

– Странно, дверь открыта.

– Ничего удивительного, Морис слишком беспечен. Он считает, что ему мало кого стоит бояться, а те немногие, кого все-таки стоит опасаться, не будут пробираться в квартиру, пока тот спит, а прикончат как-нибудь поинтереснее.

– Стив, иди поднимись на второй этаж. Я осмотрю первый этаж, кто знает, может быть, это не обычная небрежность и тут кто-то есть, помимо нас и Мориса.

В спальне была открыта дверь, это единственное помещение на втором этаже, где был включён свет. Стив пробирался по темноте ища выключатель, который обнаружился у входа в спальню, крайне неудобное расположение, по мнению Стива. Было уже довольно поздно, часы показывали 22:20, Морис, возможно, уже спал. Уверенным шагом Стив шёл вперёд, нарочно топая ботинками, обозначая свою доминантную позицию, над теми, кто мог, попытаться напасть из полумрака. Так ходит человек, на 100 процентов уверенный в своей безопасности – Когда рука лежит на кобуре пистолета, приходит спокойствие. Большая кровать, открытое окно, небольшой столик на колёсиках, аудиосистема и абсолютно никаких признаков наличия жильцов, даже кровать была аккуратно застелена.