— Да, я тоже так считаю. Мама с ним уже встречалась, даже адрес его записала, так что, я надеюсь, он дома.

Абрамов Николай Валентинович открыл мне не сразу. Его «хрущевку» я нашел по навигатору достаточно быстро. Жил дальнобойщик на третьем этаже. Мне повезло попасть внутрь подъезда, потому что на скамеечке сидела волшебная бабуля из тех, кто любит посудачить на всякие темы и погреть уши на чужом горе. Узнав, что я сын сбитого Колей мужика, она мне тут же посочувствовала и открыла дверь. Я сознательно не стал долбиться в домофон, так как меня могли банально не пустить. Кэрол осталась в машине.

Дальнобойщик оказался вполне нормальным мужиком. Чуть повыше меня, трехдневняя небритость, легкий перегар. Черная майка и волосатые плечи. Меня-то бог миловал, волос у меня на теле немного, даже рожу брею раз в неделю, такой вот дурацкий генотип.

— Ты кто? — сразу спросил Николай.

— Черкасов Сергей Викторович, — ответил я, — да ты не боись. Я зайду на пять минут буквально.

— Что? — мужик слегка опешил, — а. Я это, ну ты понял, да?

— Все я понял, спросить хочу, как все произошло. Меня там тачка ждет, так что я реально на несколько минут.

— Ладно, заходи. — Николай отодвинулся и впустил меня в квартиру. В ближней комнате ругались дети. В коридоре стояла полноватая женщина лет сорока пяти в домашнем халате.

— Не виноват он! — сразу же заявила она.

— Да понятное дело. Иди в комнату, Наташа, — попросил Коля, — мы с Сергеем по-быстрому на кухне чаю попьем.

— Рассказывай, — сказал я, садясь на табурет. Кухня была маленькой, и я сразу заметил пару пустых бутылок водки — первый признак, что плохо русскому человеку. Заливает горе.

— А что там рассказывать, Серега. Нечего. У меня стаж водительский — 30 лет. Представляешь? Я еще при советах грузы возил по всей стране. Аварий почти не было. Ни одного ДТП с таким исходом, да и дорогу я тут как свои пять пальцев знаю. И возвращался я не поздно.

— За рулем не бухаешь?

— Брось. Нет, конечно. Сейчас все строго с этим. Тестируют, на машинах таймеры, счетчики. Штрафы ого-го, поэтому каждый дорожит своим местом. Сам же понимаешь, с работой сейчас в стране жопа полная, а у меня образование всего восемь классов, да и до пенсии — как до Китая раком, а мне уже не двадцать лет. Трое детей. Их же кормить надо как-то.

— Погоди, — я махнул рукой, — ты помнишь что-нибудь? Как ты заснул?

— Прости, Серега, я твоего батю убил, — мужик сел на стул и заплакал. Началось, блин. Здоровый, а вон его как прорвало. Алкоголь плюс искреннее сожаление приводят людей в такое вот состояние. Мне оно было чуждым.

— Ну хочешь — врежь мне! — воскликнул Коля и посмотрел на меня заплаканными глазами.

— Успокойся, — попросил я, — просто вспомни, как ты вырубился. Было что-то? Картинки перед глазами, может быть, а? Или звуки?

— Картинки? — переспросил Коля и задумался. Потом он налил себе водки в стакан и махом выпил сразу грамм сто.

— Да. Что-нибудь необычное. Мистическое или загадочное, — добавил я.

— Ты знаешь, да? — лицо Коли внезапно прояснилось, — я не виноват, да?

— Не виноват, — кивнул я, — иначе бы у нас с тобой был другой разговор.

— Понимаю.

— Ни хрена ты не понимаешь, — вырвалось у меня, — хватит жрать водку и тупить. Просто скажи, что ты видел.

— Я не стал никому говорить, но в общем, — голос Коли стал тише, и он кивнул мне на дверь. Я прикрыл ее ногой, чтобы жена и дети не слышали.

— Флейта, — произнес Коля.

— Что? — я нахмурился.

— Мелодия такая, знаешь, заиграла прямо в ухе. Приятная, нежная. Будто райская. Знаешь, вот как на открытках православных. Ангелочки там с арфами. Облачка.

— И? Дальше что?

— Ну я глаза и прикрыл от удовольствия, и сразу увидел девушку неземной красоты с флейтой.

— Как она выглядела? — нетерпеливо спросил я.

— Красивая.

— Это слишком размытое понятие. Цвет глаз, волос, во что была одета? Флейта какая?

— Не помню, — пожал плечами Коля, — это был просто образ красивой бабы.

— Ты вообще свои сны помнишь?

— Нет. Уже лет десять их не вижу.

— Хреново, Коля. Получается, что эта девка тебя музыкой усыпила? У нее на лице была маска?

— Маска? — у мужика аж брови от напряжения на лбу домиком сложились. Выступили капельки пота.

— Может быть, черные руки где-нибудь мелькали?

— На лице определенно что-то было. Что-то черное, — ответил наконец Коля, — точно. Вспомнил. Повязка какая-то, что ли.