— Пришел, — шепнул мне волк. Я тут же закрыл глаза. На то, чтобы заснуть и выйти из тела, у меня уйдет минут десять, — и то если я использую технику для быстрого засыпания. Придумал ее некий Эндрю Вейл, и строится она на правильном глубоком дыхании. Сам он утверждает, что уснуть таким образом можно и за минуту, но то ли я делаю что-то не так, то ли все слишком индивидуально. Пять-шесть минут — это да, но не одна. При выполнении техники еще нужно считать на вдохах и выдохах. 4-7-8. Вдыхаем только носом, выдыхаем только ртом. Язык должен быть прижат к небу. Меня этому Веста научила, которая умеет засыпать почти моментально в любой ситуации.

Теперь главное — это удержаться на границе сна и выйти из тела. Не люблю я это дерьмо, если честно, но иначе, увы, никак. Колючие вибрации появились в пятках, а затем я отправил их мысленно через все тело — к макушке. И, опять же, нужно выкатиться из скафандра, да так, чтобы его не потревожить, иначе я просто проснусь. Перед глазами мелькнула дверь автомобиля, а потом все стало белым. Свет? Ага, два раза. Это снег. У меня получилось. Всегда радуюсь, когда это выходит так просто, теперь вот главное — не потерять контроль над сновидением. Я стал ощупывать холодную сталь автомобиля и нарисовал на замерзшем стекле парочку узоров. Да, вот он, первый локал. Все прямо как писал Монро. Я там, где надо. Я бегом бросился к могиле отца, в надежде, что застану его. Вовремя. Он уже развернулся и собирался уходить.

— Виктор Иванович! — громко позвал я его, и мужчина обернулся. Ха, а он помолодел после смерти-то. Забавно. Я на него похож, но только отчасти. Мама говорит, что я больше на своего деда по ее линии смахиваю, но нос и глаза у меня от бати.

— Сережка? — Отец встал как вкопанный, а затем громко закричал: — Ты меня видишь?

— Конечно, и слышу хорошо, так что можешь не орать, а то местных мертвяков перепугаешь.

Я подошел к бате, и мы обнялись.

— Я умер, Сережа, — сказал он, — представляешь?

— Да, я тебе всю похоронку и оформил, — я кивнул на могилку, — у матери совсем денег не было.

— А обелиск где? — не понял отец.

— Земля усесть должна. Через год поставим, — пояснил я, — а временный деревянный крест тебе не полагается, ибо ты некрещеный.

— Спасибо, но не стоит тратиться. Сам понимаешь, для меня это теперь вообще ни к чему.

— Ага, осознал-таки, — я улыбнулся, — ну давай прогуляемся.

— Стой, — отец схватил меня за рукав, — какого черта происходит? Я умер. Ладно. Но ты? Ты тоже умер, что ли?

— Нет. Я живой, просто вышел из тела, чтобы с тобой встретиться и кое-что тебе рассказать. Я тебя тут давно жду. Думал, что ты вообще не придешь.

— Я просто опоздал. Собственно, и при жизни таким же был, — отец покачал головой, — как много было проебано, а…

— Хватит себя укорять, — заметил я, — все кончено. Или ты теперь будешь жалеть, что мало путешествовал, любил и не стремился к знанию? Поздно. Тебе теперь о другом нужно думать.

— А ты жестким стал. Вот как тебя Москва изменила, — мы с отцом пошли по кладбищенской дорожке.

— Она тут ни при чем. Ты вообще помнишь, как тебя грузовиком переехало? — спросил я.

— Ничего. Просто удар. Даже боли не было. Просто выбило из тела. Знаешь… Такой резкий холод, а потом все. Я уже взлетел над затормозившей фурой. Смотрю, а из-под нее только нога моя торчит, а ботинок правый отдельно валяется. Ничего я не успел — ни подумать, ни осознать.

— Свет в конце туннеля был?

— Какого туннеля? — не понял Виктор, — не было ничего. Просто хожу, летаю по нашему миру. Все как во сне. Только знаю, что не проснусь больше никогда. Я — призрак, Сережа.

— Это ненадолго, — пообещал я, — тебе тут делать нечего. Нужно идти дальше.

— В ад? — воскликнул отец.

— Ты же атеист. Какой тебе ад? Рая ты тоже не увидишь. В Лимб тебе надо. Я подскажу тебе, что нужно делать.

— А ты откуда знаешь? — с подозрением спросил отец, — ты же не умирал!

— А нет никакой разницы, пап. Что ты помер, что уснул, что проснулся. Это сложно понять, но это так. Если я тебе скажу, что практикую осознанные сновидения, ты же все равно ни хрена не поймешь.

— Не пойму.

— А это, считай, такая крутая посмертная тренировка.

— То есть, при жизни можно научиться умирать? Интересно, но верится с трудом.

— Не хочешь — не верь мне. Ты же прагматик. То, что ты сейчас гуляешь по нашему миру — это для тебя нормально, да? Не ты ли мне говорил, что после смерти нас ждет только полная темнота, и все?

— Возможно, я ошибался. — отец усмехнулся, — Так почему я не могу тут остаться навсегда?

— Потому что ты энергетическая сущность, и у тебя батарейка садится. Как ее подпитывать, ты не знаешь и не умеешь, поэтому тебе стоит покинуть сей бренный мир.