— С неба, — спокойно ответил Эльдагар, — так обычно и бывает. Если частицу не найдет кто-нибудь, то она сама станет новым творцом, но своего обладателя она сделает полубогом в каком-то смысле, однако он все равно будет слабее самой частицы. Понимаешь?

— Вроде бы да, но поверить в это сложно.

— А в это и не надо верить. Творцу плевать, веришь ты в него или нет. Он же не искусственный бог.

— И такие есть? Погоди, ты сейчас про эгрегоры, да? — спросил я.

— Типа того, — уклончиво ответил древний, — творец просто создает мир, населяет его разными существами. Он всегда наблюдатель и никогда не вмешивается в жизнь обитателей. Да, он может стирать непонравившиеся результаты своей работы и начинать заново, но так бывает редко. Обычно это ему надоедает, и он просто создает совершенно другой мир. С нуля.

— Откуда ты это знаешь?

— Я общался с ними.

— И убивал?

— Нет. Творца невозможно убить даже такому древнему, как я, — ответил Эльдагар, — мне жаль, но это так.

— Значит, местный божок уже родился?

— Почти. Он пока не выбрался из своей колыбели, но уже активно играется с простыми вещами. Все эти големы — его игрушки. Все эти кубики, пирамиды… — Древний сделал эффектную паузу. — Местный творец пока еще ребенок. Мне стало интересно побывать здесь и посмотреть на все своими глазами.

— Как же он тогда может знать ответ на наш вопрос? — удивился я.

— А каков он? — спросил Эльдагар.

— Мы ищем противоядие от темных симбионтов с каких-то нижних уровней. Они выглядят как комья черной грязи с шипами. Не встречал подобных?

— Нет, таких точно не встречал. Творец может знать, хотя бы потому что является частицей высшего сознания, которое включает в себя опыт тысяч миров, но не факт, что он вам поможет. Тем более этот.

— Он настолько недоразвит?

— Скорее всего. Так что я на твоем месте не ждал бы от него многого.

Мы продолжили идти по улице и еще один раз наткнулись на голема из синих кубиков, но Эльдагар просто пнул его, и тот развалился на части. Да, это весьма щедро с его стороны — составить нам компанию. Только зачем ему помогать нам?

— А в нашем мире ученые считают, что никаких творцов нет, и люди произошли от обезьян, — заметил я.

— Не сомневаюсь, — ответил древний, — люди настолько мерзкие, что могли произойти от кого угодно. Так что я склонен этому верить.

— А весь мир произошел из большого взрыва. Осколки разлетелись и образовали планеты и звезды, — продолжил я.

— Из взрыва чего? — не понял длинноухий.

— Ну… там была материя. Шар — он взорвался.

— А откуда он взялся?

— Он просто был.

— Ну да, — закивал Эльдагар, — занимательная история.

— Это теория как бы, — поправился я.

— То есть доказательств нет? То есть в это можно верить точно так же, как и в то, что все миры были созданы творцами?

— Ну да, — замялся я.

— Верь в то, что хочешь. Мне плевать, — ответил Эльдагар. Да, он просто мастер заканчивать разговор. Есть чему поучиться. Даже Данила не обладает таким навыком. Просто говоришь — «мне плевать», и все. Вот и побеседовали.

Скоро дорога стала еще уже, а потом она привела нас к странному круглому сооружению, похожему на древний Колизей, только без ступенек-трибун внутри. Он весь был построен из сотен кубов, а по всему периметру торчали те самые пирамидки, больно стреляющие синими лучами. Если они по нам жахнут одновременно — нам точно каюк. Вон они как зловеще сверкают на солнце. Да, мало не покажется. Весь Колизей превратился в настоящую дискотеку, только танцевать в наши планы не входило. Эльдагару плевать и на это, наверное. Вон у него какой живой бронекостюмчик, и вообще он утверждает, что бессмертен. Ему все эти лучи смерти до лампочки. В центре Колизея находился какой-то странный алтарь, представляющий из себя обычную бетонную плиту, примерно три на два метра. Идеально ровная, она была засыпана желтым песком. Мы подошли к плите поближе, и песок закружился в маленьком смерче. Я почувствовал резкую головную боль, и, судя по всему, Кэрол тоже. У меня помутнело в глазах, и я упал на колени. Рядом уже лежала ведьма. Эльдагар даже не шелохнулся.

— Мощная ментальная атака, да? — спросил он у меня. — Вставайте, никчемные м’дохи. Творец проверяет вас и ковыряется в ваших мыслях. Уверен, что он удивлен вашей слабости. А еще больше, как вы вообще смогли попасть сюда, учитывая ваши жалкие возможности.

Голову перестало сдавливать — невидимые тиски исчезли, и мы смогли подняться. Смерч над плитой закружился еще быстрее, а затем стал принимать форму мальчика лет шести. Он был почти похож на настоящего, только целиком из песка, но у него не было ушей, а на руках по четыре пальца. Он посмотрел на нас закрытыми глазами, а затем подошел к краю плиты и присел, свесив ножки. Воцарилась тяжелая тишина, а потом творец затрещал, как и его големы. Мы с Кэрол недоуменно переглянулись. Да, все явно хуже, чем мы предполагали. И как с ним общаться? Мальчик продолжил трещать, но уже через минуту треск стал более осмысленным, а затем начал трансформироваться в понятные нам слова. Ощущение складывалось такое, будто с нами кто-то разговаривал по рации — с помехами и шумами. Поначалу фразы были разрозненны и не имели никакого смысла. Мальчик просто выковыривал из нашей памяти целые предложения и словно пробовал их произнести вслух. У меня опять заболела голова, но уже не так сильно, как в первый раз.

— Он проводит сонастройку, — догадался я.

— Вы люди, — сказал юный творец.

— Ну как бы да, — ответил я, хотя мальчик и не спрашивал. Он скорее констатировал факт.

— Вам нравится мой мир? — странный вопрос, конечно.

— Ну он, так скажем, необычный, а его жители вообще ни на что не похожи, — признался я.

— Я только начал, — песочная фигурка вздрогнула, — море золотое.

— Да, оно красивое, — поддержала его Кэрол, и мальчик внимательно посмотрел на нее.