— Могу я испросить у вас разрешение задать вопрос?

— Твою мать… Задавай, если хочется, — буркнула я, зачерпнув мочалкой воду и подав Раю: — Мойся. Три давай! Смотри, чтобы везде! Ну? Дайго, что ты хотел знать?

— Я могу сесть?

Обернувшись, я смерила его подозрительным взглядом:

— Это и был твой вопрос?

— Да, драгоценная.

— Боже мой… Вы здесь все сумасшедшие, — ласково объяснила я наложнику. — Слушай. Я дарую тебе право табуретки!

И взмахнула мочалкой, со смехом обрызгав парня. Он даже не закрылся, только зажмурился на секунду и удивлённо спросил:

— А что это?

— Табуретка?

— Табуретка — это мебель. Что такое право табуретки?

— Право сидеть без испрошения разрешения! — фыркнула. Рай запустил пальцы в волосы, и я наугад взяла одну из баночек ари Виллар. В ней оказалось что-то жидкое, пахнущее травами. Я показала баночку Дайго: — Знаешь, что это?

— Для мытья. И волосы можно.

Плюхнув жижи на голову Рая, я велела:

— Три до скрипа!

Дайго помялся и сел на шкуру. Спросил неловко:

— А Тиль?

— Что Тиль?

— Тилю вы тоже даруете право табуретки?

Глядя на то, как Рай шурудит пальцами в причёске, я не выдержала — принялась ему помогать, а потом подняла взгляд на Дайго:

— Да. И Тилю, и Девлину, и Раю. Слушай… А давай я за вас замуж выйду?

— Как это? Замуж? — подозрительно прищурился Дайго. — И за Рая?

— Нет! Фу-у! Ты чего?!

Брызнув в наложника мыльной пеной, я обратилась к Раю:

— Нет, ты слышал? Он сошёл с ума!

Мальчик только серьёзно кивнул, и я принялась смывать средневековый шампунь с его волос, зачёрпывая мутную воду плошкой. По-хорошему, надо бы сменить ванну и хорошенько оттереть это худенькое тело заново, но я слишком устала. Надо застелить постель малышу и уложить его. А потом…

Мысль о Тиле и Дайго растопила солнечную сладкую карамель внутри моего живота. Я зажмурилась и проглотила вязкую слюну, представив, что мы будем делать этой ночью, и покачала головой. Нет, я же не могу заниматься любовью, зная, что за стеной спит маленький мальчик! А с другой стороны, нельзя котика держать на зарядке Кристалла днями и ночами. И дикаря надо проведать… Хотя бы узнать, как его зовут. А ещё я хотела посмотреть тексты для спектакля… И если ни один не подойдёт, то написать самой.

Мама дорогая! Это сколько ж у меня дел! Пора записную книжку заводить!

А я-то думала — отдохну здесь, предамся неприличному разврату с молодыми любовниками…

Со вздохом встала и хлопнула ладонями по ляжкам:

— Так! Ну-ка, Рай, вылезай! О, стих получился… Где у нас полотенце?

Дайго вскочил — из положения сидя по-турецки прямо по стойке смирно, с ума сойти! — и подал мне простыню. Закутав в неё ребёнка, я посадила его на кровать:

— Ну вот, сейчас посмотрю, что дядя Девлин тебе дал из одежды.

Я старалась не думать о том, что Девлин никому не дядя, что Рай был рождён прислуживать собственной матери в трактире, что передо мной кяри, а я его вытираю банной простынёй. Для меня Рай был просто мальчишкой, которого я взяла к себе, чтобы помочь. и никто не сможет этого изменить. А ещё сложилось впечатление, что я массовик-затейник с мыльными пузырями и резиновыми уточками на празднике пятнадцатилеток, которые хотят слушать рок и курить под пиво, а не вот это вот всё…

Разбирая одежду, невольно подумала: а откуда это всё? Вещи очень похожи на взрослые, но миниатюрные по размеру. Штаны, рубашка, кожаный жилет… Всё простое и слегка потрёпанное. Или нет другого, или Девлин всё же захотел подчеркнуть статус Рая. Кяри. И не высовывайся.

Отложив в сторону льняную рубаху — сгодится для сна, я выпрямилась:

— Дайго, будь добр, разыщи мне Девлина и Тиля и пригласи их сюда.

Коротко кивнув, парень вышел из спальни. А я заглянула в потайную комнату:

— Ну, как продвигается дело? До завтра справитесь?

— Да я уж почти, милостивая ари! — отрапортовал захлопотанный покемон. — Кяари Девлин разрешил применить магический кристалл, так что осталось только сменить постельное бельё!

Комнатка и правда преобразилась. Свеча, прилепленная к стене, освещала грубо очищенные камни и полностью отдраенную кровать. Вместо матраса на ней лежал набитый соломой тюфяк, и я подошла, оценивающе села на него. Вроде ничего, не то, чтобы очень мягкий, но и не твёрдый, как доски. Этакий древнескандинавский ортопедический матрас.

— Хорошо, стели постель. Мальчику давно спать пора, — распорядилась я и обернулась на скрип открывшейся двери.

Девлин был недоволен. Недовольство сквозило в каждом его жесте, в каждом взгляде и повороте головы. Недовольство струилось из него и сияло на лысине. Церемонно поклонившись мне, он огляделся и спросил:

— Милостивая ари звала меня?

— Да, милостивая ари звала, — таким же тоном ответила я. — Милостивой ари интересно узнать несколько моментов.

— Я всегда к услугам милостивой ари, — снова поклонился Девлин. Это уже даже не Версаль, это какое-то издевательство.