Удар, ещё удар, и уже непонятно, кто кого бьёт, кто получает. А мне только и остаётся, что смотреть на это безобразие, на выяснение отношений между двумя самцами, и молиться, чтобы никто не пострадал…

Ну уж дудки!

Первый кубок получил Стефан. В лоб! Тилю в плечо попал тяжёлый деревянный поднос, на котором лежали пресные лепёшки. Маленькие кругляши хлеба разлетелись по залу, и все стихли. А я не могла успокоиться и всё швыряла, швыряла посудой в этих идиотов. Приговаривала:

— Вам надо подраться? Нате! Надо покукарекать? Вперёд! Засранцы! Говнюки мелкие! Получай! И ты тоже!

Когда меня оттащили, я уже не злилась, я рыдала. Какие они все… Мачо! Каждый за себя, каждый против остальных! А я-то думала, что тут всё по-другому, что мужчины наконец-то будут меня обожать просто так! Фигушки, все одинаковые, во всех мирах!

И тут свершилось чудо.

Оба драчуна бросились ко мне в едином порыве. Девлин сжимал меня в объятьях, а Дайго заботливо вытирал слёзы с лица, но Тиль упал на колени и обнял мои ноги, бормоча:

— Драгоценная! Простите меня! Я не хотел вас расстроить!

А Стефан настойчиво стучал мне в голову, чтобы я услышала его. Да, Стефан, мне плохо! Очень плохо видеть вас в такой ненависти друг к другу! Что сделать, чтобы мне стало хорошо? Помириться! И не для виду, а по-настоящему! Как? Ты не можешь этого сделать, потому что гордость не позволяет? Какая к чёрту гордость, если нам обоим плохо?!

— Прости, — сказал дракон с запинкой, и его глаза совсем потемнели. — Прости, — повторил громче, не глядя ни на кого, — я постараюсь принять всё это.

— Да, — слабо ответила я. — Постарайся… И вы тоже постарайтесь.

Девлин провёл ладонью по моей щеке, отводя намокшую от слёз прядь волос, сказал тихо:

— Ваша мудрость, драгоценная, поможет нам.

— У меня нет никакой врождённой мудрости! Я приняла правила игры, хотя для меня они были дикостью вначале!

— Мы понимаем, — сказал Дайго. Толкнул Тиля. Тот поднял голову, явив мне свои прекрасные очи, покаялся:

— Мы понимаем и больше не расстроим вас, драгоценная ари!

Я положила ладонь на его голову, лаская тёмные волосы, и подняла взгляд на Стефана.

«Не ждёшь ли ты, женщина, чтобы я тоже перед тобой ползал на коленях?»

«Нет».

«Я уже извинился. Что тебе надо ещё?»

«Скажи, что ты сможешь…»

«Я смогу».

«Ты не уверен».

«У меня нет выбора…»

— Милостивая ари! Милостивая ари!

Вопль от дверей заставил меня резко обернуться. Один из горожан — взмыленный и взлохмаченный — запыхавшись, остановился, упершись руками в колени. Потом отдышался и дрожащим голосом произнёс:

— Дикие коты! Они атакуют город!

Первым пришёл в себя Девлин. Он, как настоящий хозяин, поднялся и, положив руку мне на плечо в защитном жесте, принялся командовать:

— Приготовьтесь обороняться! Волков разнуздать! Тащите к частоколу рогатины и все стрелы, которые есть в городе!

— Девлин! Что им надо? — спросила я со страхом.

— Не знаю, драгоценная. Звери, разве их поймёшь?

— Я уверена, что они хотят отомстить за убитую кошку… Помнишь, Девлин? О-о-о! Я дура! Конечно же, они пришли за котёнком!

— Вряд ли, — успокоил меня кяари. — Откуда им знать, что мы не убили его?

— Они чувствуют, — пробормотала. — А может, по запаху…

Мои мальчики наравне с остальными серьёзно готовились — Дайго со своим кинжалом взял ещё и меч со стены, висевший там на специальных крючках, Тиль вооружился длинной острой пикой. Нет! Они никуда не пойдут, они останутся тут, со мной…

— Вы же никуда не пойдёте, да? — спросила без особой надежды. Тиль скупо улыбнулся. Дайго сказал просто:

— Пойдём, конечно.

Тогда и я пойду.

Встала, поманила Стефана:

— Тебе нужно промыть рану на носу.

Он фыркнул, и кровь брызнула на пол. Потрогав нос, ответил:

— Сейчас зарастёт.

И правда — ссадина на носу, сочащаяся сукровицей, стягивалась сама собой. Медленно, но верно. Я всегда верила в оборотней, всегда представляла себе их обращение, однако никогда не могла понять: как выглядит их регенерация. Теперь мне представилась и эта возможность. Немыслимо, совершенно немыслимо!

— Пошли, — опомнилась я. — Мне нужно быть там.