— Блин! Машут, я сейчас его достану, успокойся. Ты же знаешь, что креслице не отпустит тебя, пока машинка не остановиться, — Марина постаралась успокоить дочь и дотянуться до игрушки, но сделать это не получалось — ремень безопасности крепко держал ее и не давал достаточно далеко вытянуться. Негромко выругавшись, она нажала на кнопку и отстегнула его.

— Марин, сядь на место, сейчас уже приедем! — тут же начала ругаться на нее сестра.

— Ага, а пока эти десяти минут будем ехать, Машка нас пары лет жизни лишит. Ты же знаешь, какая она у меня громкая. Есть! — победно вскрикнула девушка, извлекая из-под сиденья плюшевого любимца.

Ника хотела было возмутится ее беспечности, но не успела этого сделать — яркий свет фар сбоку ослепил ее, а резкий удар в водительскую сторону отозвался волной боли во всем теле. Машину закрутило, будто под колесами был лед, а не асфальт, и последнее, что увидела девушка, было удивленное и испуганное лицо Марины. В салоне по-прежнему звучал плач Маши.

— Ника! Ника! Ника-а-а! Да проснись же ты! Прошу, проснись! — граница между сном и явью все еще была слишком зыбкой, но теперь Ника ясно понимала, что кто-то трясет ее за плечи, а сама она находится в комнате, а не салоне покореженного автомобиля. Осознав это, она бросилась на шею к Алексу и прижалась к нему. Слезы сами собой покатились по ее щекам, но тот, с такой нежностью и силой прижимал ее к себе, что страх понемногу отступил. Он долго поглаживал ее по спине, приговаривая какие-то нежные слова, но Ника все всхлипывала — перед глазами стояло лицо сестры в последние минуты ее жизни.

Алекс на минуту отстранился, потянувшись за водой, но сразу же вернулся и подал стакан ей. Девушка не задумываясь сделала несколько жадных глотков, и это помогло ей немного прийти в себя.

Сразу же стало стыдно за свое поведение и то, что Алекс увидел ее такой, так что пришлось отстраниться. Руки по-прежнему тряслись, и девушка спрятала их, чтобы мужчина ничего не заметил.

— Ника, что-то произошло? — на лице Алекса было неподдельное беспокойство — он очень волновался за нее, и это снова заставило девушку разнервничаться. Она сжала губы, чтобы дрогнувший голос не выдал ее, и покачала головой. — Тебе что-то приснилось? — продолжил допытываться он, и Ника снова покачала головой. Что она могла сказать? Это мог быть сон, а, может, и утраченное воспоминание о самом страшном дне в ее жизни.

Алекс вздохнул и понял, что сейчас допытываться нет смысла, и единственное, что он может сделать — успокоить Нику. Он удобно облокотился на подушки и утянул девушку за собой. Она не сопротивлялась, так что сразу же положила голову ему на плече, хотя все еще была растеряна из-за случившегося. Громов стал легко поглаживать ее голову, перебирать волосы. В детстве родители часто делали так, если ему снились ночные кошмары. Спустя некоторое время Ника немного расслабилась, а ее дыхание стало ровным и размеренным.

Что же могло ее так напугать? Прежде он никогда не видел, чтобы люди в одну секунду вдруг начинали кричать и плакать посреди ночи. Он очень испугался этого в первую секунду, но, увидев, как во сне побледнело лицо девушки, а по щекам заструились слезы, сразу же постарался ее разбудить, но та будто была затянута в омуты сна и не могла оттуда выбраться. Решив, что это может быть последствием сотрясения мозга, Алекс готов был убить брата. Наверно, у него появилось несколько седых волосков за те несколько минут, что он тряс Нику. Она никак не приходила в себя и только извивалась в его руках.

Когда ее глаза наконец-то раскрылись, Громов увидел в них столько страха, сколько бывает у загнанного в ловушку животного. Он тут же прижал ее к себе, но девушку била мелкая дрожь, а тело было холодным. Наверно, Ника даже не заметила, как он накинул теплый плед на ее плечи и прижал к себе. Впервые Алекс жалел, что не может физически разделить с кем-то его страхи. С другой же стороны, он был рад, что в эту ночь оказался с ней рядом — не хотелось бы, чтобы Ника переживала что-то подобное в одиночестве.

До самого утра сон мужчины был тревожным и рваным — он каждую минуту прислушивался к дыханию девушки, что так уютно устроилась у него на плече, и поправлял сползающий плед.

Рассвет, как это обычно и бывает, унес вместе с ночной тьмой и все страхи. Они проснулись поздно, потому что сон обоих был неспокойным. Ника первой приоткрыла глаза и сразу же поняла, кто с ней рядом. Почему-то не было стыдно за то, что она так быстро «сдалась» и оказалась в постели с Алексом — об этом она нисколько не жалела, хотя никогда не считала себя легкомысленной. Произошедшее казалось ей вполне логичным и закономерным результатом их отношений. Возможно, немного скоропостижным, но какая разница? В эти дни ей абсолютно не хотелось думать о морали, правилах общества и прочей чуши.

А вот то, что ночью он увидел ее настолько…беззащитной, заставляло смутиться. Если не считать врачей, то только Серж видел ее в подобном состоянии, да и то лишь однажды, когда она узнала о смерти сестры. Нике не хотелось бы, чтобы кто-то знал ее слабости — это вызывало жалость, а жалость она ненавидела.

Легкое прикосновение к плечу заставило ее обернуться, и Ника со смущенной улыбкой заметила, что Алекс уже проснулся.

— Прости, я не хотел тебя разбудить, — улыбнулся он.

— Ничего, я уже не спала, — Ника постаралась натянуть покрывал повыше, прикрывая грудь. Это движение заставило мужчину скептически приподнять бровь: