– И что тебя в такую даль понесло, – покачала головой бабка Варвара. – Подруга, дело, конечно, понятное, но ведь не мужик же она тебе, не жених-полюбовник! Кого ради пуп-то сорвала?

– Баб Варь, – проникновенно сказала Ника. – Еще ни одного мужика, чтоб пуп за него срывать, я в жизни не встретила. Замужем была – крест несла, любить не любила, только мучилась, а мужчина, даже самый бестолковый, все равно чувствует, что ты его не любишь.

– Дешево ты мужиков ценишь, вот что! – вывела баба Варя.

Ника усмехнулась, рассматривая узоры на простеньких ситцевых занавесках:

– Я и себя не очень-то ценю, баб Варь. А подруги… Они добры ко мне просто потому, что я – это я и неважно, какая у меня фигура, прическа и кредитная история. Я к своей подруге еду, да, а на самом-то деле к себе самой, такой, как до замужества была, когда весь мир был в радость и утешение… Спасибо за хлеб-соль, что-то в сон меня потянуло, где прилечь позволите?

– Колька тебе покажет горенку. Ну, заспи, заспи печаль.

Искомая горенка была крохотной комнаткой без окон, оклеенной старыми газетами. Спальное место было на сундуке, покрытом дерюжкой; Коля еще принес из сеней пахнущую снегом перину и ватное одеяло. Подушку пожертвовала баба Варя.

Выключив свет, Ника быстро разделась и нырнула под одеяло. Она запретила себе думать о том, что где-то в ночи без нее мчится поезд дальнего следования, что она лишилась паспорта, что отец, родной дом и маленький Жам – за тысячи километров от нее. Проваливаясь в сон, Ника услышала, как за стеной люто воет ветер.

Когда Николай разбудил ее, она даже не сообразила сразу, где находится.

– Слушайте, – сказал он, пока Ника продирала глаза. – С ночи метель поднялась, не перестает, это беда.

– Почему беда? – прижала одеяло к груди Ника.

– Дороги, значит, занесло. До Черемухи автобус не пойдет, подождать придется, пока расчистят.

– Сколько ждать?

Коля свистнул:

– А шут его знает!

– Я не могу ждать, – прошептала Ника. – Я должна попасть в К.! А вы можете меня отвезти?

– В такую погоду – нет, – отрезал Николай. – Но, если хотите, можно сходить на автостанцию, может, там частник какой стоит с машиной, подрядится везти.

– Да, отведите меня!

Спешно одевшись и выпив чаю, Ника вышла из дому. И поняла, что раньше просто не знала, что такое метель. Метели в ее родном городе были скромными тихонями по сравнению с той жутью, что бесновалась сейчас вокруг, не давая никакой передышки.

– Видите? – проревел сквозь метель Николай. – Куда сейчас ехать?! Собаку из дому выгнать – и то грех!

– Я должна ехать! – прокричала в ответ Ника.

Николай несвязно чертыхнулся и крепко взял Нику за руку:

– Охота была голову ломать! Идемте. Песцовый ворот только жалко – пропадет вместе с вами!

Добрались. Она узнала автостанцию по выстроившимся в ряд заснеженным автобусам. Под хлопающим на ветру железным навесом притулились несколько «газелей» и легковушек.

– Ну, – указал на них Николай – Пошли, спросим!

Собственно, спрашивать было не у кого, все машины оказались пусты. Только одна – крепкая по виду иномарка – светилась изнутри.

Николай постучал в стекло со стороны водителя:

– Эй, живые есть?!

Стекло опустилось на пару сантиметров, и Ника увидела неясный силуэт головы в шапке-ушанке:

– Чего? – спросила голова.

Николай прокричал:

– Вот, ей надо срочно в Верхнюю Черемуху, а автобусы не пойдут из-за метели. Свези, брат!

– Я заплачу! – традиционно пообещала Ника.

– Вы оба с кедра рухнули, чё ли? – голова вместе со всем остальным выбралась из машины и оказалась рослым и сердитым мужчиной. – Тут никаких денег не хватит!

– Пять тысяч рублей, – сказала Ника. – Плюс песцовый воротник!

– Не, ну какие бабы пошли, а! – развел руками водитель. – Думают, всё за деньги можно купить! Черт с тобой, садись, вещи где?

– Я от поезда отстала, вещи там.

– Ты точно без башни. Пять тыщ вперед. Песца потом отдашь. Натуральный хоть, не врешь?

– Он подстрелил, – Ника указала на Николая. – И выделал сам.

– Ладно, бывай, – хлопнул ее по плечу тот. – Счастливой дороги!

И пропал в метельной мгле.