– Боюсь, что да. Филадельфия Фокс, разрешите представить вам Уильяма Текумае Шермана. Старого друга семьи. Он очень давно работает на Лайтфутов. Собственно говоря, с тех пор как ушел с военной службы.

– Увольте его, – проговорила Фила.

– Дай-ка ее лучше мне, Тек. Она временами становится очень вспыльчивой.

– Конечно, сэр. Извините, ошибочка вышла. – Шерман принялся снимать свою ношу. Он взял Филу руками за пояс и поднял со своего плеча. – Я спросил ее, кто она такая, а она понесла какую-то чушь.

– Это на нее похоже.

– Я должен следить за каждым, кто попытается проникнуть через ворота. Прошлый год парочка мотоциклистов попыталась учинить беспорядок. Поломали кое-что, пока мне удалось от них избавиться.

– Я что, выгляжу как фанатка-рокер, идиот? – Фила прикрыла глаза, когда небо у нее над головой перевернулось, и с нетерпением ждала, когда очутится на земле. Повиснув в воздухе, женщина продолжала говорить:

– Это просто невыносимо. Не могу поверить, что этому человеку так долго удавалось сохранить свою должность в твоей семье, Ник. А на лужайке вы ставите ловушки? Может, пускаете крокодилов в болотца перед входом? Там еще будут такие же военные роботы, как этот? Автоматы «узи»в коридоре… Уфф! Ник!

Вторая пара огромных рук взяла ее за пояс, и в следующую секунду Фила уже свисала с широкого плеча Никодемуса.

– Я использую свои акции «Каслтон и Лайтфут», чтобы довести обе семьи до банкротства, – поклялась Фила.

– Относись к этому проще. Я ею сам займусь, Тек. Увидимся позже?

– Да, сэр. Прекрасно, сэр. Как хорошо, что вы вернулись.

– Спасибо, Тек. Интересно, что будут чувствовать все остальные?

– Я уверен, что они тоже будут рады, сэр. Не сомневаюсь.

В своем перевернутом положении Филе удалось увидеть выражение лица Тека Шермана. Он широко улыбался Нику. Этот член клана был явно рад появлению блудного сына. «Но, конечно, – напомнила она себе, – Тек не член семьи. Просто наемная рабочая сила».

– Поставь меня на землю, Ник. Эта шутка слишком уж затянулась. – Мимо ее глаз проплыли ворота с железными прутьями, когда Лайтфут прошел мимо них. Посмотрев вниз, она увидела под его ногами море глубокого, насыщенного зеленого цвета.

– Сегодня Четвертое июля, Фила – объяснил он. – Предполагается, что в этот день нужно немного повеселиться.

– И так веселятся Лайтфуты? Мучают невинных женщин?

– Я раньше этого не пробовал, – задумчиво сказал Никодемус. Его ладонь поднялась выше по ее затянутому в джинсы бедру. Он нежно сжал его. – Это не так уж плохо.

Прежде чем он смог продолжить, раздался звук еще одного мужского голоса, который показался Филе смутно знакомым. Густой, с хорошими интонациями, очень ровный, такой голос может заставить поверить во все, что произносит. Однажды она уже слышала его по телефону. Голос принадлежал Дэррену Каслтону.

– Привет, Ник! Что это у тебя? Твои манеры обращаться с женщинами явно претерпели за последние три года некоторые изменения.

– Мне всегда недоставало твоей галантности, Дэррен.

– В этом ты прав. Ты же Лайтфут, а не Каслтон. Но, во всяком случае, у тебя никогда не было приятельниц, которых ты приносил домой, повесив через плечо. Она должна быть довольно интересной.

– Так и есть.

– Рад тебя видеть, Ник. – Голос Дэррена стал серьезным. – Чертовски рад. Много времени прошло.

– Надеюсь, что довольно много.

Фила почувствовала, как Ник снял правую руку с задней части ее бедра, и поняла, что они обмениваются рукопожатием.

– Раз вы закончили свое великолепное воссоединение, я была бы благодарна, если бы мне позволили встать на собственные ноги.

– По-моему, она раздражена, Ник.

– Это не моя вина. У нее произошла небольшая разборка с Теком у ворот. – Легким движением Ник поставил Филу на землю и, улыбаясь, смотрел, как она смахивает волосы с глаз и поправляет свободную рубашку цвета фуксии с зеленым. – Дэррен, познакомься с мисс Филадельфией Фокс.

Фила увидела перед собой молодого человека с очень приятными чертами лица. Казалось, он был одного возраста с Ником, но на этом сходство заканчивалось. Ник был крепким, плотным, с грубоватыми чертами лица, Дэррен же Каслтон выглядел гибким, стройным и аристократичным.

«В его лице чуть больше резких углов, чтобы его можно было назвать безупречно красивым», – решила Фила. Его зубы украсили бы любой рекламный плакат. Светло-русые волосы и ясные голубые глаза делали его настолько типичным американцем, что люди, должно быть, верили ему с первого взгляда.