– Ну, а Крисси Мастерс причинила немало неприятностей, пока находилась здесь, и никто, за исключением Бэрка – а на самом деле из-за его поведения, – не лез из кожи вон, чтобы она чувствовала себя членом семьи. Это уж точно. Но дерьмо летело в обе стороны.

– Это я знаю.

– Ты думаешь, сможешь убедить эту Фокс, что мы не несем моральной ответственности за смерть Мастерс?

– Убеждать ее в этом – не мое дело, не так ли? Это дело всех вас.

– Ерунда. Ты явно имеешь к ней свой подход. Воспользуйся им.

– Свой подход?

Рид вернулся к стулу и сел.

– Ладно тебе, Ник. Я же твой отец, ты не забыл? Теперь, когда Норы уже нет, никто не знает тебя лучше, чем я. Я наблюдал эту сцену у ворот, когда Фила прибыла, и видел, как ты весь день глазеешь на нее. Если ты пока с ней не спишь, то скоро будешь. Это твой план? Ты хочешь в постели убедить ее вернуть акции?

– Интересная мысль. Ты думаешь, это мне удалось бы?

Несколько минут Лайтфут-старший изучал потолок.

– Не знаю. Малютка далеко не проста. И у нее есть сила воли. Иначе бы она не стала размахивать этими акциями у нас перед носом.

– Возможно, ты прав.

Рид поднял брови. В его глазах блеснула смешливая искорка.

– Будь осторожен, сын. Она может оказаться слишком умной, чтобы позволить затащить себя в постель.

– Да. Ведь для нее я все-таки из вражеского лагеря.

– Черт возьми, и она права. Ты враг. Не забывай об этом ни на минуту. Ты Лайтфут. Если все-таки ляжешь с ней в постель, береги свою задницу.

– Ладно.

Рид мимолетно улыбнулся.

– Она здорово разозлила Тека сегодня.

– Да.

– Должен сказать, я никогда не видел, чтобы ты перекидывал женщину через плечо.

– Да, это не в моем стиле, – согласился Ник.

– Кем, ты сказал, эта Фила работала?

– В сфере социального обеспечения.

– То есть тот тип, у которого сердце кровью обливается от сострадания к ближнему.

– И который претворяет на практике то, что проповедует, так? – Ник криво улыбнулся. Взгляд отца заострился.

– Ты считаешь все это ужасно смешным, да?

– Я просто думаю, что это окажется интересным.

Рид уставился на него.

– Интересным, – задумчиво повторил он. – Может, ты и прав.

– Почему ты передал Хилари право голоса по моим и своим акциям на прошлогоднем собрании?

Как только у Никодемуса вырвался этот вопрос, он тут же пожалел. Но он знал, что не мог не задать его. Эта мысль терзала его целый день.

Лицо Рида вытянулось.

– Если тебя волнует, кто голосует по твоим акциям, черт побери, приезжай домой и голосуй по ним сам.

– Ты сделал ошибку, передав все в ее руки, отец.

– Вот как? Она предана «Каслтон и Лайтфут». Это единственное, что ее волнует.

– В отличие от меня? Ты только частично прав. Хилари предана только себе самой, а не компании, и, если ты об этом когда-нибудь забудешь, у тебя будут серьезные неприятности.

В главах Рида блеснул лед.

– Довольно, Ник. Черт побери, Хилари теперь моя жена. Ты будешь относиться к ней с должным уважением или убирайся прочь из этого дома.

– Она же пиранья. Ты еще этого не понял?

– Заткнись. Немедленно. Пока я не заставил тебя заткнуться.

– Как же это произошло?

– Что произошло?

– Как произошло, что ты полностью передал ей контроль за половиной компании, принадлежащей Лайтфутам? – холодно настаивал Никодемус.

– Ты хочешь знать, как это произошло? – Отец наклонился вперед, его лицо было напряженным и злым. – Я тебе скажу, как это произошло, черт побери. Она была в отчаянии после потери ребенка. На грани нервного срыва. Я решил, что ей станет легче, если она займет свою голову чем-то, помимо выкидыша. Я дал ей возможность подключиться к делам компании, и она влезла в это, как во вторую кожу.

– Да. Нисколько не сомневаюсь.

– Это правда. У нее несомненный талант к управлению. И ее волнует судьба «Каслтон и Лайтфут».

– А тебя больше не волнует?

– Я открываю для себя радости отдыха. – Рид откинулся на спинку стула и отхлебнул бренди. – Игра в гольф доставляет мне гораздо больше удовольствия, чем когда-либо раньше.

– Не говори ерунды. Руководство «Каслтон и Лайтфут» всегда было единственной игрой, которая тебе действительно нравилась.

– Смысл создания такой фирмы, как «Каслтон и Лайтфут», состоит в том, чтобы было что оставить после себя. Мне некому оставить мою половину фирмы, не правда ли? Когда ты ушел, то, черт возьми, ясно дал понять, что не собираешься возвращаться.