Слезы хлынули с новой силой, и она беззвучно затряслась в новом приступе паники.

— Не трясись, канарейка, скоро приедем, — Вован сжал ее голову рукой и немного потряс, пытаясь привести ее в чувство.

А Вера только молилась про себя, надеясь остаться живой.

— Господи, помоги, — шептала она, уже перестав вслушиваться в разговор мужчин в машине, — Спаси. Только спаси.

А в голове ничего, кроме четкого образа, упрямых карих глаз. Ей на секунду даже почудилось, что она почувствовала запах его сигарет.

Из машины ее вытащили практически волоком, потом что от страха, она не смогла разогнуть затекшие ноги.

— Давай, лапуля, шевели ногами, — Вован встряхнул ее за лацканы пальто, чуть отрывая от земли. Вера застонала, пытаясь вырваться.

— Володя, ну зачем так грубо? — голос принадлежал Пряникову, — Это было лишнее, — после его слов с головы сорвали мешок, и Вера прищурилась, привыкая к свету. Альберт стоял прямо перед ней и дружелюбно улыбался, — Снова здравствуй, Вера.

— Отпусти меня, — соленые слезы разъели губы, нос, кажется, распух и неприятно саднил от продолжительного трения об ткань мешка.

— Ты же только приехала, — мужчина засмеялся, пробегаясь ладонью по волосам, — Пойдем, я тебе все покажу здесь.

Пряников терпеливо ждал, пока Вера окончательно возьмет себя в руки. Рядом стояли белые жигули, ярким пятном выделяясь в почти кромешной темноте, в которой они, судя по всему, ехали. Локоть больно сжимал тот самый Вован и еще один остался в машине, за рулем.

— Я никуда не пойду, — заявила Вера, продолжая озираться по сторонам. Высокое здание за спиной Пряникова, немного обшарпанный фасад и единственная дверь, над которой висел небольшой фонарь.

— Я же не спрашиваю, Вер. Говорю, что надо идти, — он так спокойно пожал плечами, меняя опору на другую ногу, — Иначе будешь наказана. Ты же знаешь, что делают с провинившимися детьми? — он подошел к ней ближе, убирая влажные пряди волос с лица, — Правильно — ставят в угол. Ты же не хочешь в угол? Пойдем.

— Ты просто не в курсе, с кем связался — она смотрела ему прямо в глаза, пока он своими руками трогал ее лицо, а потом неожиданно сжал щеки.

— И с кем же?

— Исаев придет за мной и тогда тебе пиздец, — Вера качнула головой, вырываясь из захвата мужской руки, озлобленно дергая затекшие руки, которые продолжал держать Вован.

— Исаев? Неужели? — Вера надеялась, что его голос хотя бы дрогнет, после упоминания Артема, но, увы, Пряников продолжил улыбаться и ласково гладить ее по голове, — Если бы он приходил за каждой шлюхой, которую трахал, я бы лично подарил ему пожизненный абонемент в клуб.

— Он придет и вышибет твои мозги, я тебе обещаю.

— Я с нетерпением буду его ждать, — Пряников снова улыбнулся, поправляя пиджак, — Ну ладно, хватит болтовни. Тебе еще нужно в порядок себя привести. Володя, — кивнув мужчине, Пряников не торопясь пошел к той самой одинокой двери. Вован захлопнул дверцу машины и потащил Веру за Пряниковым, не заботясь о том, что Вера не всегда успевала перебирать ногами.

Как только металлическая дверь с грохотом закрылась за ними тремя, Вера взвыла, отчетливо ощущая, как удавка затягивается вокруг шеи. Одному Богу было известно, что с ней будет.

Обреченность — чувство, которое густым облаком висело над Верой, становясь с каждым шагом все больше и больше. Надежда на возвращение медленно угасала.

«Хоть бы пришел, миленький. Хоть бы Костя смог дозвониться» — Вера шла и молилась за себя, за Костю, который так и остался, в ее голове, лежать на холодном асфальте, за свою жизнь.

— А вторая где? — неожиданно Пряников прервал молчание, еле заметно поворачивая голову к плечу.

— Так ее Усач вперед забрал, должны были доехать уже.

Там, где-то наверху грохотала музыка, гулко отдаваясь от стен облезлого коридора, по которому они шли. Впереди была еще одна дверь, которую Пряников уже открыл ключом, впуская их на лестничную клетку.

— Ну что, Вера, будешь послушной девочкой? — Альберт остановился, задумчиво осматривая ее.

— Я лучше буду жрать дерьмо, — выплюнула Вера.

— Это можно устроить, — Пряников неожиданно засмеялся, хватаясь за Вована, — Грубая, ты, Вера, вроде девушка, а такими фразочками выражаешься. Оставь их для мужчин. Ладно, на первый раз прощаю тебя, но учти, я люблю вежливых девочек, — он продолжал посмеиваться, поднимаясь по лестнице.

— Альберт Евсеевич, так, а ее куда? В холодильник?

— Какой холодильник? В смысле? — Вера снова начала вырываться, обратив на себя внимание Пряникова.

— Да что ты, Володя, отдай красотку Антонине, она разберется, что с ней делать. Но передай, чтоб все как положено.