Владимир Урявин, выслушав инструкции, принялся за работу. Остальные разошлись по своим местам: я пошел развешивать бирки с номерами на картофельные и прочие ямы, Колотиев с Козловым поочередно работали щупом; чуть погодя один из них должен был отправиться готовить обед.

После того как мы в течение вот уже почти суток потоптались по осаркам, они стали приобретать более-менее "обжитой" вид: тропинки пересекали кучу в нескольких направлениях, крапива была примята, ветки, норовившие воткнуться в глаз, убраны. В таком виде границы ям и самих осарков можно было уточнить, чем я попутно и занимался. Проходя мимо "кратера", я видел склонившегося над ямкой Владимира; соскабливая лопаткой почву, он углубился штыка на полтора.

– Что-нибудь есть интересное?

– Ничего. Один перегной. Вероятно, на дно ямы долгое время падали листья. Не упустить бы нам момент измерений.

– Не упустим.
– Я отошел от "кратера" и побрел к своим ямам.

Урявин действовал методично: в светлое время дня каждые два часа все мы, включая и его самого подвергались медицинской экзекуции. Исключение составило лишь время блуждании в поисках озер.

Отойдя метров на тридцать, я вновь взялся за бирки и карты отмахиваясь от комаров и лавируя в крапиве. Прошло какое-то время. Вдруг со стороны "кратера" донеслись крики. "Уж не нашел ли он что-нибудь?
– подумалось мне Ведь не исключено, что это действительно кратер". Бросив все я быстро пошел на шум. На краю ямы стоял один Георгий.

– А где ребята?

– Юра повел Урявина к избушке.

– Повел?

– Да. Мы работали здесь, а он копал, и вдруг ему стало плохо кажется, потерял сознание. Но быстро пришел в себя.

Я выглянул из-за кустов ребят на поле уже не было видно. Что же случилось?

– Слой уплотнения он прошел, но никакой извести там нет, - сказал Георгий Дальше лежат лишь какие то деревяшки. Видно мы их и приняли за известь.

Я спустился в "кратер". Лопатка лежала на куче перегноя рядом с ямкой. Ничего особенного я нигде не заметил. Щуп легко вошел в почву. Навинтив еще колено, я вогнал его на 3 метра от дна раскопа - щуп шел совсем легко, наконечник его сейчас находился в пяти метрах под поверхностью осарков. Вытащив щуп, мы отметили что наполовину он был мокрым вошел в грунтовые воды. Больше здесь делать было нечего. Чуть погодя мы забросали ямку землей.

4

Ночью осарки выглядели совсем по-другому. Владимир отлежался за день и тоже пошел с нами хотя вид у него был весьма бледный. Георгий остался у костра, мы хорошо видели огонь отсюда. Ночь была довольно светлая звездная. Постояв, мы вошли под деревья.

Здесь было темней и чувствовалось тепло: то ли воздух застаивался в ветвях деревьев, то ли шлак прикрытый рыхлой шубой перегноя, так сильно нагревался за день. Нужно было оценить возможность проведения ночного фотографирования - интереснейшей программы, позволяющей выявить энергоактивные точки исследуемой зоны, если таковые, конечно имеются. Мы спустились в "кратер". Здесь температура была еще выше. Светлячки уютно чувствовали себя в этой природной теплице вспыхивая голубыми огоньками.

Ложбина, выходившая из ямы на поле, смутно угадывалась по обилию росших в ней деревьев. Как-то неопределенно белели стволы берез. Пока мои спутники, переговариваясь, стояли над местом дневного события, я, отвернувшись, закрыл глаза, желая лучше приспособиться к ночному видению. Постояв так, я повернулся к ребятам. Лучше было видно или хуже - Бог его знает. Разве что вон тот ствол березы минуту назад не был таким голубым теперь, в прозрачном звездном свете лившемся сквозь просветы в листве, он выглядел каким-то флуоресцирующим. Да вот и этот ствол тоже.

Красиво, но странно все-таки, раньше такого видеть не доводилось. Я внимательно всмотрелся в ствол и мне вдруг показалось что свечение оторвалось от него и стоит передо мной. Не может быть! Не упуская его из виду, я отошел в сторону, береза сместилась влево, но свечение осталось в центре поля зрения. Крепко зажмурившись, я снова открыл глаза. Точно! Столб прозрачного голубоватого пламени выходил из черной земли и отвесно поднимался вверх. Все еще не веря себе, я повернулся к ребятам и увидел еще один точно такой же столб вокруг которого они стояли, столб выходил из места раскопа. Ребята продолжали разговаривать, не выражая никакого удивления.

"Не видят",- догадался я. Действительно, на светлом или неоднородном фоне увидеть эти столбы было сложно, а ведь парни сейчас стояли друг против друга.

Подозвав их к себе, я предложил им всмотреться в пространство не указывая точно его границу. Сначала один, а потом и другой увидели световой столб, точно указав и место, из которого он выходил! Слава Богу, а я-то уж думал.

Теперь смотрите сюда - Еще десять секунд.

– Вот он, вот!

Все точно!

– Так, подождите... Если этот столб был и днем, но видеть его мы естественно, не могли.

– ...и ты Володя, сорок минут копал, находясь внутри этого столба...

– ...и если потом тебе стало плохо...

– ...то сейчас мы не должны входить в эти столбы. Нам нужно отметить их положение и избегать попадать в эти места и днем.

Мы внимательно осмотрелись. Еще в четырех местах "кратера из земли выходили столбы прозрачного голубоватого свечения, которое впрочем, выглядело более материальным, чем просто свечение и напоминало больше как бы холодное жидкое пламя.

Столбы имели диаметр 25-30 сантиметров не изменявшийся на всей наблюдаемой длине, и были круглыми в сечении. Они выходили из земли и прослеживались до высоты не более двух метров - дальше их трудно было наблюдать на фоне просвечивающего сквозь деревья неба; мы были погружены в "кратер" как раз до уровня наших глаз. Ладонь руки, передвигаемой горизонтально при вводе в столб подбрасывалась вверх и довольно ощутимо - так было у всех троих. При этом у двоих ладонь ощущала жар, а у одного - холод и покалывание. Мы обнаружили еще несколько таких столбов, поднимавшихся со дна картофельных ям. По зарегистрированным субъективным ощущениям впоследствии мы и днем стали отыскивать опасные для нас точки истечения энергии неизвестного происхождения.