Не делаю ли я ошибку?

Смогу ли простить себе её? Смогу ли спокойно видеть чужих детей и не вспоминать про ребенка, которого сама уничтожила?

Да, он — часть Марка. Но и часть меня тоже.

Я резко развернулась и направилась к выходу. К счастью, администратора не было на месте и мне не пришлось ни с кем объясняться.

Я дам моему ребенку жизнь и воспитаю его так, как меня воспитывали родители, научу добру и покажу, как поступать не стоит.

Когда мы не знаем, какое решение принять, внутри нас всегда какой-то холод, будто кто-то приоткрыл дверь и зашел, оставив сквозняк, вымораживающий душу. Однако стоит нам сделать окончательный выбор, как все встает на свои места — мы проживаем жизнь лишь раз, и потому нет смысла искать ответ на вопрос: «А не ошибся ли я?».

В этот момент я почувствовала небывалое спокойствие и тишину внутри себя. Наконец-то дикий ураган затих.

Я выскочила на улицу, села в машину и поехала домой. К мужу, который задолжал мне слишком много объяснений.

Когда я подъехала к дому и зашла внутрь, здание оказалось пустым. Непривычная тишина и пустота давили со всех сторон, поэтому я решила выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

Именно в этот момент послышался неприятный звук резкого торможения. Марк громко захлопнул дверь автомобиля и направился ко мне. Его взгляд был колючим и недружелюбным.

— Зайди внутрь, здесь холодно стоять.

Я подчинилась и без лишних разговоров прошла в гостиную. К сожалению, я не успела даже рта открыть, поскольку, стоило Марку скинуть пальто, как он тут же приблизился ко мне и злостно прошипел:

— Неужели так трудно хотя бы раз выполнить то, о чем я просил?

— Просил? Мне казалось, что ты требовал.

— Не вижу никакой разницы. Ты должна делать все, что я тебе говорю. Если бы ты просто слушалась меня, то мне бы не пришлось применять к тебе силу.

Я отошла немного в сторону, не желая находиться настолько близко к нему.

— Мне позвонили из больницы, сестре стало плохо. По-твоему, я должна была остаться дома и ничего не делать? Ждать, пока что-нибудь ужасное с ней случится? Ждать, пока она умрет? Так, Марк?

— Ты могла хотя бы предупредить меня.

— Не было времени. Тебе ли не знать, что в критических ситуациях счет идет на секунды.

Я позволила себе едкую улыбку, намекая на тот случай, когда он вынудил меня порезать себе шею. Мужчина хотел меня перебить, однако я не позволила:

— Нет, теперь ты меня послушаешь. Ты всегда требуешь доверия, послушания, терпения и любви, будто я какая-то дворовая собака, которую можно множество раз вышвырнуть за дверь, однако, стоит её хотя бы раз приласкать, как та тут же забудет обо всех твоих прежних ударах. Нет, Марк. Я ВСЕ помню. И теперь мне бы очень хотелось узнать, какого черта ты скрыл от меня тот факт, что я беременна? Зачем?

Брюнет замер, вглядываясь в мои глаза.

— Да, я знаю. Жаль лишь, что не от мужа узнала, который, как оказалось, уже несколько дней все скрывает. Ты поэтому не вызвал врача, когда у меня поднялась температура и были головокружения? Боялся, что врач назовет мне истинную причину этих недомоганий?

— Лин, я просто…

— Что ты просто? Разве это только тебе решать? Это мое тело, Марк! МОЕ!

В конце я сорвалась на крик. Мое спокойствие рушилось с каждой секундой, поскольку вместо оправданий мой муж просто стоял и ухмылялся, будто спектакль удался и можно поднимать занавес.

— С другой стороны, даже хорошо, что ты наконец-то узнала. Не будешь лишний раз рисковать своим здоровьем.

— Как это произошло?

— О чем ты?

— Почему я забеременела? Я ведь всячески это предотвращала.

Он сделал еще один шаг ко мне и заговорщически прошептал:

— Ах, ты о тех таблетках, что лежали в твоей сумке? Ну, дорогая, я просто заменил их на похожие по форме и длине витамины.

Я не сдержалась и дала ему пощечину. В этот момент весь мой страх перед ним превратился в дичайшую злость и ярость. Марк даже не дернулся. Он поднес свою ладонь к моей щеке и, едва коснувшись, сказал:

— Вот видишь, пока ты меня бьешь, я тебя лишь ласкаю.

— Какое право у тебя было решать за меня? Какой нормальный человек вообще так поступит? Ты прекрасно знал, что я не хочу этого ребенка! Знал и все равно сделал по-своему!

— Да. Ты просто пока не понимаешь, насколько этот малыш изменит нашу жизнь. Мы станем еще ближе друг к другу, и все наши размолвки наконец-то останутся в прошлом.

— Марк, ты слышишь себя? Это — не просто размолвки!

Я одернула кофту и еще сильнее обнажила шею.

— Видишь? Я сделала это с собой, потому что не видела другого выхода. Я хотела развода. Я была согласна, черт возьми, на что угодно, лишь бы отдалиться от тебя. И что в итоге?

Брюнет молчал и просто смотрел на меня. Я почувствовала себя смелее, зная, что в таком состоянии, по крайней мере, пока я не рожу ребенка, он ничего мне не сделает. И не потому, что боится за жизнь не рожденного малыша, а потому, что знает — в моих силах, какой бы слабой я ни была рядом с ним, уничтожить все, чем он так одержим.