Многие противоборствующие империи были верны духу универсализма, однако он оставался несбыточной мечтой. Германские императоры не помышляли навязывать свои законы европейским государям: несмотря на все утопические чаяния, они хорошо осознавали реальное соотношение сил. Тем не менее большинство империй стремилось распространить свое влияние, свои идеи, свою систему и свои верования. Так, обратив в христианство славян, Византия экспортировала свою имперскую идеологию. «Неслышная сила» [12] позволяет преодолевать географические рамки и предотвращать вторжения, манипулируя потенциальным противником. Таким же образом работала «политика обольщения» Плантагенетов (Майте Биллоре).

Несмотря на свои чаяния и могущество, империи умирают, часто становясь жертвами своей необъятности и порождаемых ею бедствий. Греки сказали бы, что все дело в «гюбрисе». Ослабленные своими масштабами, империи взрывались под напором центробежных сил и партикуляризма. Мари-Терез Урвуа говорит о том, что «центральное управление оказалось парализовано появлением новой военно-административной должности великого эмира», а Бернар Думерк утверждает, что «распад доверительных связей между периферией и правительственными органами ознаменовал поворотный момент в военной и политической истории Венецианской империи». Когда империя начинает ослабевать, она тут же притягивает падальщиков.

У монголов были наследники, но они не претендовали на все прежние территории империи. У болгаров и сербов не было амбиций своих дальних предков. Но что-то кроме воспоминаний [13] и мифов (например, о Вселенском халифате) все же остается: в Японии до сих пор правит император, Китай под руководством Си Цзиньпина по-прежнему позиционирует себя как «Срединную империю», а Шривиджая упоминается в индонезийской конституции как одно из государств, стоящих у истоков современной республики, о чем пишет Пьер-Ив Манген.

Исходя из упомянутых критериев, в качестве рабочей гипотезы мы поделили империи, анализируемые в этом сборнике, на три группы: «империи-миры» и «империи-универсумы» (Каролингская, Византийская, Аббасидская, Монгольская, Османская империи); расколотые империи на рассеянных территориях (Священная Римская империя, Нормандская империя, империя Плантагенетов, Венецианская империя, индонезийская империя Шривиджая); закрытые империи или те, территории которых ограничены в силу каких либо факторов и которые не стремятся расширять свои четкие и устойчивые границы (империи ацтеков и инков, Болгарская, Сербская, Японская и Латинская империи) – последние можно рассматривать как «национальные» империи, когда в этих странах появляются нации.

Китай, в особенности в эпоху Сун, кажется нам особым случаем. Его можно определять скорее как целостность, нежели как всеобщность, потому что народы, которые не удавалось ассимилировать, оставались по ту сторону границ. Китай представлял собой цивилизацию, окруженную варварскими перифериями, которые со временем могли быть синизированы. Наконец, китайская история мыслилась как непрерывность императорских династий, что на самом деле не соответствует действительности. Имперская власть, пространство «срединного государства» и цивилизация были теснейшим образом переплетены.

В заключение скажем несколько слов о том, как родилась идея этого сборника: мы не навязывали авторам никаких ограничений, у нас не было никакой предварительной матрицы исследования, которая могла бы направлять мысль и приводить к натянутым аналогиям. Единственной задачей было показать, правомерно ли называть то или иное государственное образование империей и в чем состоит его политическое своеобразие. С учетом экзотичности некоторых обсуждаемых здесь государств авторы, в большей или меньшей степени, пожертвовали событийностью в пользу изложения осевых линий, глубинных тенденций, а также политических, экономических и идеологических структур. По сути, авторы пытались показать, что именно в каждом из случаев является индивидуальным, а не описывать отдельные элементы, которые проиллюстрировали бы заранее определенный «идеальный тип» империи. В общей сложности в настоящем сборнике известными учеными и молодыми исследователями представлены 16 империй. Давайте сердечно поблагодарим их всех за вложенный труд и любезно предоставленные материалы [14] .

Каролингская империя появилась в 800 г., когда папа Лев III короновал Карла Великого в Риме. Ее возникновение стало логичным продолжением политики его деда Карла Мартелла и отца Пипина, пришедших к власти на закате меровингской эпохи. Пипин получал королевский венец дважды – в 751 и 754 гг.; в 768 г. ему наследовал Карл. Он укрепил власть, полученную в наследство от отца, и начал проводить активную захватническую политику, вскоре подчинив Баварию и Саксонию. На севере Италии он увенчал себя «железной короной» лангобардских королей, тем не менее не присоединяя их земли к территориям франков, захватил герцогство Сполето, а на юге полуострова обложил данью княжество Беневенто. По сути Карл управлял империей еще до того, как получил соответствующий титул. В 814 г. он скончался, а власть перешла к его сыну Людовику Благочестивому. Людовик столкнулся с враждебностью собственных сыновей: после череды восстаний и войн в 843 г. по Верденскому договору империя была поделена между ними на три части (Карл Лысый получил Западно-Франкское королевство, Людовик Немецкий – Восточно-Франкское, а Лотарь – Лотарингию). Раздел не означал распада империи: императорский титул перешел к Лотарю, контролировавшему две столицы – Ахен и Рим. Однако новые кризисы и междоусобицы вскоре уничтожили империю. После смерти Карла Толстого в 888 г. каждое королевство пошло по своему собственному пути.

Существовала ли когда-нибудь Каролингская империя? «Да», – скажут школьники, знающие, что Карл Великий стал императором в 800 г. «Нет», – отвечают медиевисты со времен Генриха фон Фихтенау. Со свойственным для австрийских интеллектуалов послевоенной эпохи пессимизмом он рассказывал о том, что империя была мифом [15] , идеологическим построением, направленным на то, чтобы соединить Церковь и каролингскую власть, подкрепить политическое господство второй универсализмом первой. Империя, писал Фихтенау, была выдумкой ученых на службе у власти, сделавших ее ключевым звеном пропагандистского дискурса. Под прикрытием слов о мире, справедливости и всеобщем спасении продвигалась идея необходимости автократического и империалистического правления. В этих словах немецкого историка чувствуется горькое разочарование человека, поверившего в идеи рейха, который в результате обернулся кошмаром. Сразу следует пояснить, что интеллектуалы эпохи Каролингов действительно верили в «империю» и старались ее упрочить. Они понимали под ней форму правления, при которой люди могли познать истинного Бога и войти в Его церковь. Конечно, империя всего лишь идея, но защищавшие ее не были убежденными пособниками деспотической власти. Они грезили об империи как о земном воплощении Божественного предназначения. Лучшее определение «Каролингской империи» в таком ключе дал диакон Флор Лионский, хотя неверное толкование его текста до сих пор весьма распространено. Его «Жалоба о разделении империи, последовавшем за смертью Людовика Благочестивого» (Analecta vetera sous le titre D'eploration sur la division de l’empire qui a suivi lamort de Louis le Pieux), была опубликована в новом издании «Vetera Analecta» Жана Мабильона в 1723 г. [16] С тех пор считается, что Флор сетовал о распаде империи, произошедшем в 843 г. в Вердене. Однако стихи в Средние века не имели названий, и поэма Флора не была исключением. Поэт был бы очень удивлен, узнав, что империю можно разделить, потому что неустанно повторял обратное. Для начала нужно договориться о терминах: imperium – это неоспоримая власть правителя, позволяющая ему управлять королевством или королевствами. По мнению авторитетных латинистов, это слово используется не для обозначения империи или территории, большей чем королевство, и не для того, чтобы провести различия между императорской или королевской властью. Вспоминая о короле Нортумбрии Освиу (ум. 670), Алкуин пишет о том, что «он вершил власть (imperium) 28 лет… и передал корону своему сыну Эгфриту». Нет сомнения в том, что Освиу никогда не был императором! Внимательное прочтение поэмы Флора Лионского позволяет прояснить это понятие во всей его сложности. Речь идет не об одном человеке и не о династии, но о народе, возведенном Господом в достоинство империи: