Но что же случилось, что она променяла всю эту роскошь на маленькую каюту?

«Что бы это ни было, оно уже прошло и больше никогда не повторится, — сказала себе молодая женщина. — Вернее, я должна сделать все, чтобы кошмар не вернулся! Ни за что на свете. Прошлого нет. Есть то, что происходит здесь и сейчас!»

С этой мыслью она решительно поднялась, встряхнула головой, словно прогоняя остатки сна, и занялась разборкой вещей. Своего личного «добра» у нее было немного — пара комплектов нижнего белья, несколько блузок и обтягивающих водолазок в комплекте с брючными костюмами, косметичка и несколько сувениров из дома, а также кое-какие бытовые мелочи, которые в крайнем случае можно сунуть в карман, вроде расчески и зубной щетки. Медикаменты, приборы диагностики и лечения, а также лекарства и прочее медицинское оборудование, которое осталось от ее предшественника — вот что занимало намного больше места и требовало намного больше внимания. Этим она и занялась в первую очередь.

Космос велик. Это знают даже грудные младенцы. Но даже люди — и гуманоиды — космической эры мало представляют себе, насколько он велик на самом деле. Огромные пространства пустоты, когда от звезды до звезды лететь недели, месяцы, а то и годы. Даже многочисленные «лазы» и «норы», ныряя в которые, можно сокращать путь в десять-пятнадцать раз, и то не способны сделать его меньше. В глубинах космоса может запросто потеряться армада грузовых космоносцев, не то, что маленькая частная яхта.

Агентство по розыску людей имело в своем распоряжении несколько яхт и небольших катерков, зарегистрированных на подставных лиц. Они меняли номера, порт приписки и владельцев также часто, как их владельцы меняли паспорта и верхнюю одежду.

На одной из таких яхт летел к далекой планете Охана нанятый хакан-ши Махур ад-Дин. Он никуда не торопился, с толком используя время для подготовки.

Но нельзя быть готовым ко всему. Космос слишком велик, чтобы исключить вероятность неожиданных встреч.

Постепенно жизнь на борту «Баядерки» вошла в колею, и установился определенный порядок. Если можно назвать порядком ту жизнь, которую вели экипаж и пассажиры.

Несмотря на то, что народа на борту стало чуть ли не в два с половиной раза больше, заметно это стало не слишком. Разве что обеды и ужины в кают-компании проходили в два этапа — без малого две дюжины человек при всем желании не могли с комфортом разместиться там, где мест было самое большее на девятерых. Поэтому те, кто приходил первым, ели чуть ли не на ходу, пока им дышали в затылок опоздавшие. Не способствовало комфорту и то, что в душевую и туалет по утрам приходилось выстраивать настоящую очередь.

Одно было хорошо — изучив корабль вдоль и поперек и доставив своим неуемным любопытством немало хлопот экипажу, большая часть аспирантов и лаборантов засели в своих каютах, готовясь к работе. Корабельный инфранет стал работать с перебоями — отчасти потому, что они уже покинули обжитые места, и связь стала плохой, а отчасти потому, что слишком много и часто отправлялось запросов. Бывали часы, когда инфранет отключался вообще. И связист Бруно только руками разводил.

— Я вам что, гений? — восклицал он. — Молитесь святому Ликлайдеру! Пусть Он пошлет нам нормальную связь. А я тут при чем?

Через несколько дней случилось «то самое». Связь прервалась окончательно.

Заметно это стало вскоре после завтрака — пожалуй, единственного времени, когда в кают-компании было относительно спокойно, ибо большинство аспирантов и лаборантов предпочитали завтракать чашечкой кофе и сухарями. Они появлялись на пороге, скоренько заваривали кружку концентрата и убирались в свои каюты. Экипаж мог завтракать спокойно.

И они уже уселись, ожидая, пока стюард разложит разогретые пайки по тарелкам, когда распахнулись двери, и ворвалась целая толпа. Впереди шли сразу двое — профессор Трест и «дядин племянник» Соберон Крисп.

— Катастрофа! — с порога выпалил профессор.

Только что отстоявший ночную вахту пилот Гурвиль вздрогнул и так подпрыгнул на стуле, что опрокинул на колени тарелку с пайком.

— Что? — Гримо переглянулся с Варвичем. В конце концов, улаживать конфликты с экипажем — это была его работа! — Что случилось?

— Инфранет! — профессор Трест воздел руки к потолку. — Он пропал!

— Совсем пропал, — подхватил Соберон, тыча сидевшему ближе всех пилоту свой коммуникатор, где только мигавшая сбоку аварийная кнопка показывала, что прибор жив. — Нет связи.

— Связи? — Гримо покосился на связиста. — Это правда?

— Да, — кивнул Бруно, как ни в чем не бывало. — Уже полтора часа. Осталась только аварийная частота.

— А можно надеяться, что связь наладится позже? — склонился к нему Соберон.

— Наладится, обязательно наладится, — Бруно сохранял спокойствие, не спеша собираясь завтракать. — Когда мы вернемся.

— То есть, на Охане мы можем вообще остаться без инфранета?

— Мы уже без инфранета, — связист вскрыл упаковку пайка, вдохнул вырвавшийся на свободу пар, кивком головы поблагодарил стюарда и принялся за еду. — Если вы не заметили.

— Но…почему?

— Все просто. Мы в стороне от обжитых планет. Инфранет есть только на них. Это неисследованный район, тут и не должно быть связи.

— Вот видите, — Варвич широко улыбнулся, — проблема решена.

— Ничего не решена! — профессор Трест еле сдержался, чтобы не стукнуть кулаком по столу. Его поддержал нестройный гул голосов — на пороге кают-компании столпились остальные «головоломы». — Мы не можем работать без инфранета! А если нам будет нужно сделать кое-какие расчеты или построить графики?