«Ничего, мы тебя видим…» — успел услышать ответ и бросил кольцо на дорогу.

Оно зазвенело, блеснуло оранжевым в свете лун и замерло на камнях.

Я поднял голову к небу. Не было там ничего кроме Руми и Хайяма! С какой стати я вообще поверил человеку из народа со скандальными сексуальными и семейными традициями, считающего себя высшей расой! Тесса забыла обо мне, Кратос отплатил ссылкой за спасение, а бывшие друзья решили превратить в марионетку или убить. Что еще мне оставалось!

— Теперь вперед! — приказал Симон.

«Ребята» бросились ко мне с двух сторон.

И тогда в небе что-то мелькнуло. Странное и стремительное, словно часть леса и скалы отразилась в небесах и понеслась к нам.

И я понял, что теряю сознание.

Я открыл глаза. Прямо передо мной темно-вишневая спинка сиденья, обтянутая тканью, напоминающей старинный бархат. Над сиденьем чья-то пышная светлая шевелюра, и это явно не темноволосый Эйлиас.

Последний сидит в соседнем кресле и держит в руке инъектор.

— Извини, Анри, — говорит он. — Мы никак не могли тебя не задеть. Они были слишком близко. Ты как?

— Почти живой, — с трудом выговариваю я, язык слегка заплетается, — Бипрограммер?

— Да, с моего кольца.

— Радиус действия пятьдесят метров, — басит спереди обладатель шевелюры по- тессиански с таким же легким акцентом, как у Эйлиаса.

— Да, — улыбается Эйлиас. — Наше кольцо. С РЦС. Оригинальное.

Обладатель баса повернулся ко мне и оказался богатырем с явной примесью славянской крови.

— Вацлав, — представился он и протянул для рукопожатия огромную руку.

Я погрузил в нее ладонь.

Богатырь не менее красив, чем его спутник, но совершенно по-другому. Если Эйлиас — помесь британского аристократа девятнадцатого века с корейским айдолом века двадцать первого, Вацлав живо напоминает короля Яна Собеского, защищавшего от мусульман Вену. Впечатление усиливают пышные рыжеватые усы.

За Вацлавом видно лобовое стекло с абрикосовым Руми в зените. Мы летим на юг.

— В Оазисы? — спрашиваю я.

— А что ты нашел?

Я залез в карманы и вытащил на свет божий пробирки Ги.

— Ясно, — сказал Эйлиас.

Наклонился к переднему сиденью и достал из-под него большой, высотой сантиметров в двадцать металлический контейнер. Открыл его. Контейнер был пуст.

— Клади сюда!

Я сложил пробирки на дно контейнера, Эйлиас закрыл его и вернул под свободное переднее сиденье.

— В Баобат, — сказал он. — На космодроме есть дозиметры. А тебя осмотрит врач.

— Я, вроде норм.

— На всякий случай.

Я, кажется, окончательно пришел в себя и всю дорогу до Баобата рассказывал им подробности моего бегства.

— Ну, все ясно, — прокомментировал Эйлиас. — Ги нашел твоих пьяных друзей и предупредил все посты, чтобы тебя не выпускали.

— А как он понял, что это я?

— А вы имена на «пуле» пишете?

— Да, — сказал я. — Торможу после биопрограммера.

— К тому же он просто мог вытрясти это из твоих собутыльников. Больше всего он, конечно, испугался за свою лабораторию и бросился туда. Видимо, приказал гарнизону станции идти за ним. Эжен и Адам вернулись вместе с ним, просто не бегом, остальным понадобилось время. Они нашли твоих старых друзей без сознания. Видимо, некоторое время ушло за беготню за кофеином…

— Должен был быть в аптечке.

— Но не факт, что был. Так или иначе они привели в чувство Ги, и он им описал ситуацию. Думаю, и про кольцо догадался он. Марго говорит, что это человек очень умный, но при этом крайне циничный, бесцеремонный и неприятный. И, скажем так, не всегда понимающий тонкости отношений между людьми.

Впереди у самой кромки неба занимался рассвет, разгораясь и поднимаясь все выше, окрашивая желтым и розовым крупные мазки облаков. Наконец, на горизонте показался город: синие небоскребы делового центра на фоне светлеющего неба.

— Анри, и сразу ко врачу, — сказал Эйлиас.

— Сразу? А сколько сейчас времени?

— Половина третьего. Да, у тебя же нет кольца. Ну, ничего, в нашей миссии, наверняка, есть запасные.

— Значит, в миссию. Не на космодром?

— Да, в миссии врач.

— Ну, ладно, высплюсь.

— Не выспишься. Я уже разбудил Мирту.

— Мирта — это врач?

— Да, она уже готовит оборудование.

— Ну, зачем! Половина третьего! Как я буду ей в глаза смотреть? Я прекрасно себя чувствую.