В общем, мой бедный мозг метался по клетке, очерченной уликами, фактами и полным отсутствием мотивов. И когда ровно в 10:20 у меня на столе зазвонил телефон, я воспринял вызов к начальству как способ хоть ненадолго отключиться от построения версий.

А вот жуткий анахронизм, если подумать — стационарный телефон. Горячий привет из тех еще времен, когда мобильных не было, и связаться с кем-то можно было только если абонент сидел у проводного аппарата. На рабочий номер мог позвонить кто угодно: жалобщик, желающий сообщить о плохом обращении с животными, свидетель, видевший, как у соседской машины этой ночью сняли колеса, истеричная женщина, ищущая запоздавшего с пьянки благоверного.

Для меня всегда оставалось загадкой, как все эти люди (и изредка нелюди) со своими проблемами всегда попадали на управление по борьбе с особо опасными магическими преступлениями. Хоть бы раз кто по профилю позвонил!

Но в этот раз — и я это знал заранее — вызов был от начальства. Обычно шеф, если хотел меня видеть, набирал мобильный номер, но вот если желал сразу же обозначить, как он зол, звонил на стационарный. Что уж там у него в голове происходит, откуда берется эта железобетонная уверенность в том, что жертва сидит и с нескрываемым страхом смотрит на древний аппарат — не знаю.

И ведь ни разу еще не ошибся! Понятно, ментат, но не через стены же!

— УБОМП, Лисовой, — сообщил я микрофону, как если бы имел дело со звонком от горожанина, желающего сообщить о преступлении. Мол, ничего я не сижу в ожидании вызова начальства, обычный рабочий день.

— Быстро ко мне!

Конечно же, я не ошибся — Агрих Дартахович! И даже ответить не успел, дескать, сию секунду, мон женераль, как он уже нажал отбой.

«Время жертвы!» — барабанами ракшасов застучала в голове мысль.

Я недовольно скривил губы. Реакция разума, этот фатализм, мне совсем не понравился. Если так пойдет и дальше, придется самому проситься в отпуск, не дожидаясь отстранения.

Шел я, тем не менее, не спеша. Не оттягивал момент, вовсе нет, лишь давал начальству остыть. Сколько лет вместе работаем, уж успели друг друга изучить. Я знаю, он получил новости о слухах за утренним кофе, что приносит ему секретарша в 10:10. Знаю, что, прежде чем звонить мне, он сперва самолично получает подтверждение — звонит парочке доверенных источников. И уже после этого начинает ругаться.

Звонок мне он сделал на пике. Самый опасный период — мозги не вскипятит, но голова потом весь день болеть будет. А потом идет спад. Шеф так же будет кричать и во всех грехах мира винить меня, но, так сказать, без души.

«Вот из-за таких, как ты, мы и просрали Змеиный остров в девяносто пятом!» — орал он в прошлый раз. А потом так и не пояснил, что имел в виду, а я ведь в девяносто пятом только-только «мама» говорить научился. Какая вообще связь?

На спаде он уже не так опасен. Максимум выговор влепит и подсунет самое тухлое дело, которое сможет найти. Потом отойдет, вспомнит, что хороший процент раскрываемости создается не без участия одного оборзевшего сверх всякой меры следователя, и все вернется на круги своя.

Так что три этажа я преодолевал ровно пять минут. Вступил в приемную под сочувственный взгляд секретарши, без стука открыл дверь кабинета начальника, и, держа спину ровно, вошел внутрь. Бросил быстрый взгляд на орка, мысленно погладил себя по голове — идеально. Но ошибся.

— Это с каких же пор, Лисовой, приказы вышестоящего начальства у нас так творчески переосмысляются? — вкрадчиво спросил Агрих Дартахович.

Я едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. С языка же снял! Он что, пробил мою ментальную защиту, а я и не заметил? Орк должен был сказать: «Ты что себе позволяешь?» или «Почему ослушался приказа?», а я бы ответил: «Не ослушался, а творчески его переосмыслил. Все равно версия с коррупционером, заметающим следы, имела право на жизнь и нуждалась в проверке».

— Я понимаю, что версия с коррупционером, заметающим следы, нуждалась в проверке, но не такими же методами! — продолжил он. И мне стало по-настоящему страшно.

— Строго говоря, приказ не был нарушен… — попытался я оправдаться. Но было поздно.

— Буква — нет. Дух — полностью. Ты обманул мое доверие, Лисовой. И сделал это в крайне неудачное для всех нас время. Твоя версия после найденного трупа эльфа и яйца выеденного не стоит. Окажись ты прав, я бы первым сказал — молодец, Лисовой, орел! Но ты ошибся. И не просто подставил меня, но еще и весь УБОМП выставил в идиотском свете. Получается, что мы, вроде, не убийцу ищем, а себе оправдания. Какие-то коррупционные схемы в то время, как по городу бродит убийца, который режет мирных граждан на темных ритуалах. И не в Москве какой-то там, а здесь, у нас, в тихом и спокойном Екатеринодаре!

Ну, с эльфом все немного не так было, он вообще в той самой столице пропал, которая «какая-то там», но суть послания начальства я понял.

— Виноват. Исправлюсь, — что тут еще можно было сказать. Я сделал ставку, она проиграла. Нужно уметь признавать поражение. Хотя чувство того, что я шел по верному следу, никуда не делось.

— Нет. Не исправишься, — с каменным лицом проговорил орк.

Внутри у меня все похолодело. Судя по его голосу, взгляду и выражению лица, он намеревался прямо сейчас объявить о моем увольнении. Но… за что? Согласен, на выговор, даже на неполное служебное соответствие то, что я сделал, тянет. Я знал, на что шел, когда запускал слухи с помощью Лары и ее сети сплетников. Но увольнение? За что? Бред!