— Ты правда думаешь, что я плакала из-за фильмов? — выдавила она сквозь смех.

— Ах, наврала… — он грозно сдвинул брови. — Ну, держись. Фигура, значит, тебе не нравится? Окей. Ты — толстая.

— Что?..

— Ага. Еще какая. И коленки у тебя некрасивые.

Впервые в жизни мужчина говорил Юне гадости, а она вместо того, чтобы обидеться, хохотала, как ненормальная.

— А вот и нет! — она задрала простыню, демонстрируя ноги. — Нормальные у меня коленки!

— Кошма-а-ар! — притворно ужаснулся он. — Спрячь сейчас же! Это нельзя показывать людям! Ни за что! А эти пальцы на ногах? Почему они у тебя такие длинные? Признавайся, ты ими играешь на пианино?

— Рома, прекрати… — она всхлипнула, задыхаясь от смеха. Вытянула ноги и пошевелила пальцами, отчего Рома завизжал и закрыл лицо ладонями.

— Злая ты! И толстая! И попа у тебя толстая!

— У меня?! — Юна вскочила и повернулась спиной. — Как тебе не стыдно! Ты просто не видел толстых поп! Смотри, — она качнула задом. — Почти не трясется.

— Я больше никогда не смогу уснуть! За что ты так со мной? — простонал он и щелкнул затвором.

— Ага, а сам фотографируешь! Признавайся, спрячешь потом и будешь разглядывать, потому что лучше попы ты не видел!

— Пф-ф-ф… Ничего подобного. Просто отправлю ее на конкурс «Самые ужасные попы мира». А ты пока освобождай место на полке для главного приза!

— Бессовестный! Все ты врешь, — Юна сама не понимала, как Роме удалось затянуть ее в какую-то странную игру, но включилась со всем азартом и не могла остановиться. Почему-то когда он говорил ей комплименты, поверить было трудно. А вот сейчас от всех этих шуточных оскорблений ей до смерти захотелось доказать, что она — самая роскошная женщина, которая только переступала порог этой студии. И как ни странно, Юна сама в это почти поверила. — Может, скажешь, что есть еще конкурс на самую страшную грудь?

— Есть, — деловито кивнул Рома. — Но я же не могу оставить и этих бедолаг без надежды на победу?

— Вот как, да? Значит, у меня некрасивая грудь?

— Не вынуждай меня. Не хочу, чтобы ты тут опять распустила нюни.

— Я?! Да ни в жизни! Давай, вываливай свою правду.

— Окей, — Рома скрестил руки на груди, придирчиво оглядывая свою модель. Юна все еще стояла спиной, придерживая простыню спереди и терпеливо ждала вердикта. — Думаю, если бы японцы захотели снять самый кассовый хоррор всех времен, то твою левую грудь взял бы на главную роль.

— Что?! — ахнула Юна. — И тебе не стыдно? Ты ее даже не видел! И вообще: почему именно левую?

— Считай, чутье. Левая нога у тебя короче, левый глаз меньше, а левая половина попы страшнее правой.

— Вот так, да?

— Именно так.

— Ну, держись! — она воинственно прищурилась.

— Да ты не бойся, у меня корвалол под рукой.

Юна медленно повернулась, отшвырнула простыню и поиграла бровями.

— Выкуси! — довольно выдала девушка, подбоченившись. — Что, видел ты где-нибудь грудь красивее?

Рома смотрел на нее как-то странно, игривые искорки в глазах погасли, взгляд будто отяжелел. Казалось, парень забыл и про фотоаппарат, и про студию, и про собственную игру. Застыл с приоткрытым ртом, лицо вытянулось. Любой более или менее опытный врач, увидев сейчас Рому, небрежно шлепнул бы печать под диагнозом «слабоумие». И не знай Юна, что перед ней не самый традиционный товарищ, решила бы, что он в эту самую секунду испытывает нечто большее, чем простой профессиональный интерес. Или, быть может, он просто устал придумывать колкости? И расстроился, что на ум не приходит ничего остроумного?

— А так? — попыталась поддеть его Юна, заложив руки за голову. От этого движения грудь приподнялась и игриво качнулась.

— Ах, да… — Рома прочистил горло, моргнул и нагнулся к фотоаппарату, что-то там сосредоточенно настраивая.

— Что? — рассеянно переспросила она. — Что-то не так?

— Все прекрасно. Мы будем дальше работать?

Его веселый настрой бесследно испарился, и Юна снова увидела перед собой ворчливого фотографа. Что она ему сделала? Переиграла? Или он обиделся на «выкуси»? Так ведь сам же говорил ей вещи и похуже!

Юна в недоумении взирала на Рому, которого будто подменили. Он возился со штативом, потом зачем-то пошел к окну и опустил светонепроницаемые рулонные шторы, отчего студия погрузилась в полумрак.

— Что, будем воссоздавать японский хоррор? — неуклюже пошутила Юна. Взяла левую грудь и тонким писклявым голоском попыталась ее озвучить: — Дайте мне главную роль! — потом подхватила правую и уже басом продолжила: — Нет, мне. Я хочу первое место на конкурсе!

Но Рома даже не улыбнулся. Проигнорировав кастинг, он расставил ящики в ряд, плюхнул сверху матрас и подушку.