Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса
вернуться

Хармс Даниил Иванович
Шрифт:

48. «Здраствуй. Ты снова тут…»

Здраствуй. Ты снова тут.Садись пожалуйсто на этуатаманку,возьми цветочек со столаи погляди вокруг:Вот эту лампу к поталкуЯ брошу в верх и растолкусмешаю с чистою водойутру прозрачной бородой.ЭстерА что ты сделаешьсо мной?ЯТебя creboy,раздвину ногии суну голову тудаи потечёт моих желанийЭстерки длинная вода.<Февраль 1928>

49. «Ты ночуешь с Даниилом…»

Ты ночуешь с Даниилом,Но к несчастью ДаниилХоть и в рифму с Михаилом,Но совсем не Михаил.<13 марта 1928>

50. «Шел мужчина в согнутых штанах…»

Шел мужчина в согнутых штанахв руках держал махровый цвеветокто нюхал он цветочек, то не нюхалто думал он в платочек, то не думали много франтов перед нимказались вымыслом одним.Француза встретил наш геройи рот открыл – обдумать как приветить«Vous aitez enfen» – что значит: «Вы герой»сказал мужчина в согнутых перчаткахи в шляпе наклонённой к сапогамв тяжёлом фраке до каленас одною пуговкой на пиджаке.француз покрылся фиолетоми вынув руку из кармана ответил пистолетом.ба бах! ответил он мужчине прямо в сердцеба-бах! ответил он мужчине прямо в грудьмужчина выпустив цветочекподумал в шёлковый платочек:неужто смерть в моём саду?не уж то смерть в моём саду?не уж то смерть в моем саду?<Июнь – июль 1928>

51. Мама НЯМА аманя

гахи глели на менясынды плавали во мнегде ты мама, мама Нямамама дома мамамед!во болото во оврагво летает тетервактёртый тетер на токутвёрдый пламень едоку.твердый пламень едокалож<к>и вилки. Рот развей.стяга строже. Но показвитень зветен соловейсао соо сио секоги доги до ногиНакел тыкал мыкал выкалмама Няма помоги!ибо сынды мне внутриколят пики не понятьибо гахи раз два трихотят девочку отнять.всё.4 августа. <1928?>

52. Падение с моста

Окно выходит на пустырьквадратный как пироггде на сучке висит нетопырь.Возми свое перо.Тогда Тюльпанов на лугупосмотрит в небо сквозь трубуа Пятаков на берегупосмотрит в море на бегу.Нам из комнаты не видатькакая рыба спит в водегде нетопырь полночный татьпорой живет. и рыбы где.А с улицы виднейособенно с мостакакая зыбь играет камушком у рыбьего хвоста.Беги Тюльпанов дорогой.Скачи коварный Пятаков.рыб лови рукой.Тут лошадь без подковв корыто мечет седока.Тюльпанов пр и Пятаковгрохочет за бока.А рыба в морежрет водяные огурцы.Ну да, Тюльпанов и Пятаковбольшие молодцы.Я в комнате лежу с тобойс астрономической трубойв окно гляжу на брег досчатыйгде Пятаков и герр Тюльпановоткрыли материк.Там я построю домикчтоб не сидеть под ливнем без покроваа возле домика стоитуже готовая корова.Пойду. Прощайте. Утоплюсь.Я Фердинанд. Я герр Тюльпанов.Я Пятаков. Пойду гулять в кафтанеИ рыб ловить в фонтане.Вот мост. Внизу вода.БУХ.Это я в воду полетел.Вода фигурами сложиласьТаков был мой удел.Воскресенье5 авг<уста> 1928 года.Даниил Хармс

53. Осса

Посвящается Тамаре Александровне Мейер

На потолке сидела мухаее мне видно из кроватиона совсем уже старухасидит и нюхает ладонь;я в сапоги скорей оделсяи в торопях надел папахупоймал дубинку и по мухезакрыв глаза хватил со всего размаху.Но тут увидел на косякесвинью сидящую калачемударил я свинью дубинкой,а ей как видно нипочем.На печке славный Каратыгинприцелил в ухо пистолетХЛОПНУЛ ВЫСТРЕЛя прочитал в печатной книге,что Каратыгину без малого сто лети к печке повернувшись быстроподумал: верно умер старичекоставив правнукам в наследствопустой как штука сундучек.(Предмет в котором нет материине существует как рукаон бродит в воздухе потерянныйвокруг него элементарная кара).Быть может в сундучке лежал квадратикпохожий на плотину.Быть может в сундучке сидел солдатики охранял эфира скучную картинумерцая по бокам шинелью волосатойглядел насупив переносицукак по стенам бегут сухие поросята.<В> солдатской голове большие мысли носятся:играет муха на потолкемарш конца вещей.Висит подсвечник на потолке,а потому прощай.Покончу жизнь палашом —все можно написать зеленым карандашем.На голове взовьются волосыкогда в ногах почуешь полосы.Стоп. Михаилы начали ростикачаясь при вдыхании премудрости.Потом счисляются минутыони неважны и немноги.Уже прохладны и разутыкак в пробужденьи видны ноги.Тут мысли внешние съедая– приехали. застава. —сказала бабушка седаяхарактера простова.Толкнув нечайно Михаилая проговорил: ты пьешь боржом,все можно написать зеленым карандашем.Вот так Тамарадала священный альдюмениумзеленого комара.Стоп. Разошлось по конусулетало ветром по носу.весь человеческий остоводно смыкание пластоврыба плустторчит из мертвых устчеловек растет как куствместо носатрепещет оссав углу сидит свеча Матильда голышем —Все можно написать зеленым карандашем.Понедельник 6-ое августа 1928 года.С.-Петербург.Даниил Хармс.

54. Жизнь человека на ветру

посвещаю Эри

В лесу меж сосен ехал всадникХраня улыбку вдоль щекиТряслась нога, звенели складкиВолос кружились червяки.Конь прыгнул поднимая телоНад быстрой скважиной в лесу.Сквозь хладный воздух брань летелаСедок шептал «Тебя голубчик я снесу.Хватит мне. Ах эти мукиДа этот щит, да эти руки,да этот панцирь пудов на пять,да этот меч одервянелыйПрощай приятель полковойГрызи траву. Мелькни венеройНад этой круглой головой».А конь ругался «Ну и ветер!Меня подъемлет к облакам.Всех уложил проклятый ветерПрочь на съедение к волкам.С тебя шкуру снять долойСжечь притворив засовом печкуИ штукой спрятать под полой.Снести и кинуть в речкуПотом ищи свою подругу,Рыб встречных тормаши,Плыви, любезный мой, в Калугу,В Калуге девки хороши».Пел конь, раздув мехи.Седок молчал в платочек.Конь устремил глаза. в верхуСедок собрался в маленький комочек.«Вот жизнь, – ворчал седок —Сам над собой не властенПуть долог и высокНе видать харчевни где б остановитьсяЖивешь, как дерева кусок,Иные могут подивиться.Что я: сознательный предметЖивой наездник или нет?»Конь, повернув к нему лицо:«Твоя конусообразная голова,Твой затылок, твое лицо,Твои разумные слова.Но ухо конское не терпит лжиТы лучше песнь придержи».«Как, – закричал седок летучий, —Ты мне препятствуешь?Тварь!Смотри я сброшу тебя с тучи,Хребет сломаю о фонарь».Но тут пронесся дикой птицейОрел двукрылый как воробей.И всадник хитрою лисицейСебя подбадривал «Ну дядя не робей!»А конь смеялся «Вот так фунт!Скажи на милость вот так фунт».«Молчи, – сказал седок прелестный, —Мы под скалой летим отвестнойТут не до шутокТем более конскихНаставит шишек этот пеньТы лучше морду трубочкой сверни».Но конь ответил «Мне это лень».И трах! Губой со всего размахаУ всадника летит папаха,Кушак болотные сапоги!Кричит бедняжка: помоги!Хромым плечом стучит в глинуИзображая смехотворную картинуА конь пустился в пляску.Спешит на перевязкуИ тащит легкую коляску.В коляске той сидит детина.Под мышкой держит рысакаГлаза спокойные как тинаСтреляют в землю с высока.Он едет в кузницу направоХраня улыбку вдоль щекиРесниц колышется ораваВолос кружатся червяки.Он поет «мое ли телоВчера по воздуху летело?Моя ли сломаная ногаПодошвой била облакаНе сам ли я вчера ругалсяО том, что от почвы оторвалсяЖивешь и сам не знаешь почему?Жизнь уподоблю я мечу».Пропев такое предложеньедетина выскочил из брички(он ростом в полторы сажени)рукой поправил брючки.Сказал: Какие заковычкиСей день готовит для меняи топнул в сторону коня.«Ну ты, не больно топочи! —Заметил конь через очкиМне такие глупачиТо же самое, что дурочки».Но тут детина освирепевВ коня пустил бутылкой«Я зол как лев —Сказал детина пылкий.Вот тебе за твое замечание».Но конское копытоПришло в безконечное качаниеПосыпались как из корытаУдары полные враждыДетина падал с каждым разомИ вновь молил как жертва скуки и нужды«Оставь мне жизни хоть на грошОт ныне буду я хорошЯ над тобой построю катокомбуЧто б ветер не унес тебя».А сам тихонько вынул бомбуКонь быстро согласился взмахом головыИ покатился тушей вдоль травы.Детина рыжим кулакомБил мух под самым потолкомВ каждом ударе чувствовалась силаОгонь зажигался в волосахИ радость глупая сквозилаВ его опущеных глазах.Он как орел махал крыламиулыбкой вилась часть щекиусы взлетали в верх орламиВолос кружились червякиА конь валялся под горойРаздув живот до самых пят.Над ним два сокола поройВ холодном воздухе парят.ВСЁ.14–18 ноября 1928 г.

55. «По вторникам над мостовой…»

По вторникам над мостовойВоздушный шар летал пустой.Он тихо в воздухе парил;В нем кто то трубочку курил,Смотрел на площади, сады,Смотрел спокойно до среды,А в среду, лампу потушив,Он говорил: Ну город жив.1928

1929

56. Полет в небеса

Мать:На од ной ноге скакалаи плясала я кругомбезсердечного ракалано в объятиях с врагомВася в даче на народешевелил метлой коврыЯ качалась в огородеБез движенья головыНо лежал дремучий порохПод ударом светлых шпорВася! Вася! этот ворохумету его во двор.Вася взвыл беря метелкуи садясь в неё верхомон забыл мою святёлкуулетел и слеп и хром.Вася:оторвался океянтемен, лих и окаянЗатопил собою мирВысох беден, скуп и сир,В этих бурях плавал духразвлекаясь нем и глухНа земной взирая шарПолон хлама, слаб и стар.Вася крыл над пастухомНа метле несясь верхомНад пшеницей восходяМолоток его ладья.Он бубенчиком звенелБыстр, ловок, юн и смелозираясь – это дрянь.Все хором:Вася в небе не застрянь.Пастух, залезая в воду:Боже крепкий – о-го-го!Кто несётся высоко?Дай взгляну через кулакСквозь лепёшку и вот такброшу глазом из бровейпод комету и правейГляну в тучу из водыне закапав бороды.Вася сверху:сколько вёрст ушло в затылокскоро в солнце стукнусь яразобьюсь горяч и пылоки погибнет жизнь мояПастуха приятный гласдолетел и уколол,Слышу я в последний разчеловеческий глагол.мать выбегая из огорода:Где мой Вася отрочатМой потомок и костыль.Звери ходят и молчатВ небо взвился уж не ты ль?уж не ты ль покинул домполе сад и огород?не в тебя ль ударил громиз небесных из ворот?мне остался лишь ракалВраг и трепет головыТы на воздух ускакалоторвавшись от травы.Наша кузница сданав отходную кабаллуЭто порох сатанаразорвался на полуЧто мне делать! боже мойВидишь слёзы на глазах.Где мой Вася дорогой.Все хором:Он застрял на небесах.ВСЁ22 янв<аря> 1929