Под утро его разбудил телефонный звонок. Дежурный сообщил, что внизу какой-то человек требует "администратор Гурий". Остап быстро спустился. В вестибюле на зеленом диванчике сидел Джон. Под глазами у него были черные мешки. Видимо, компаньон Бендера не спал всю ночь.

– Май дарлинг, на вас нет лица!

Джон сразу перешел к делу.

– Покупатель готов. – Конгениально.

– А у вас все готово?

– Сейчас только утро. К вечеру, мой друг, к вечеру. Как говорят французы, все дело в шляпе. Где вас найти? Или нет. Вам не хочется выпить старого доброго лимонада перед ланчем? Нет? Тогда отправляйтесь в мой номер и хорошенько проспитесь. Вечером будет небольшая пьянка.

– Sorry?

– Little party... Drink... Ясно?

– О, ясно!

– До вечера. Вот вам ключи. Если кто будет вами интересоваться, представьтесь французским коммунистом, так сказать, мы с вами воевали в гражданскую.

– Кем представиться?

– Позже...

Бендер вышел из гостиницы. Взглядом он приказал швейцару поймать такси. Швейцар засуетился и зовуще взмахнул рукой: подъехала "альфа-ромео". Швейцар добродушно открыл дверцу. Остап влез на заднее сиденье.

– Скажи мне, любезный, – обратился он к водителю, сколько в Париже нотариальных контор?

– Нотариальных? Вы хотите сказать, адвокатских? Очень много, месье, очень много.

– Мне нужна самая обыкновенная, средненькая контора.

Толстый с багровыми щечками водитель несколько секунд подумал, завел мотор, дернул скоростной рычаг и повел машину в сторону Монмартра. Через двадцать минут он остановился недалеко от бульвара Ришар-Ленуар и, указав пальцем на вывеску "Адвокатская контора Жан Оноре", прикрякнул так:

– Если "Оноре" вас не устроит, поедем на бульвар Сен-Мишель, там между клубом "Пижон" и букинистическим магазином находится конторка "Фернан Жентон", похуже, чем эта, но весьма недурная.

– Хорошо, я скоро.

Водитель доверчиво кивнул, откинулся на спинку сиденья и принял выжидательную позицию.

По левую руку простиралась глубокая улица, по правую прохладная, с мыльным запахом станция метро, рядом с метро старушка, торгующая орешками какаут, прямо – живописная аллея! Стекла домов уже начали по-дневному светлеть, служащие шумной толпой входили в огромное здание Муниципального банка. Великий комбинатор пересек аллею, подошел к двухэтажному дому, углы которого были украшены деревянными изображениями апельсиновых деревьев с аккуратно нарезанными ветвями, поднялся по ступенькам на крыльцо и нажал кнопку звонка.

Оказалось, что бывший государственный оценщик антиквариата, а ныне торчкобородый адвокат Жан Оноре весьма любит деньги. Особенно ему нравились крупные суммы. А когда Бендер выписал ему чек на сумму в сто тысяч франков, доктор Оноре, почти не знавший русского языка, сказал по-русски:

– Я до гроба ваш, месье Бендер!

– Вот до гроба не надо, – ответил ему на это Остап.
– Итак, в пять вечера на Шмэн-Вер.

– Я буду там гораздо раньше.

Остап возвратился к машине.

– Бульвар Сен-Мишель отменяется. В гостиницу! Или нет. Пусть поспит. Никогда не был в "Мулен-Руж". Поехали в кабаре!

К вечеру великий комбинатор был в своем номере.

– Итак, мой друг, вы французский коммунист, – плавно начал он. – Откуда я вас знаю? По гражданской войне. Вместе сидели в окопах. Там вы и познали великий могучий русский язык. Далее. Приехали, скажем, из Марселя. Ваша комячейка испытывает финансовые трудности. Но это лирика. Главное – вы ветеринар-профессор, дока. Понимаете? Сейчас я вас представлю Ляшко! Он уже должен быть под мухой. В сопровождении Андрея Тихоновича мы прокатимся в Сен-Жерменский лес. Там, среди прочих советских жеребцов, вы увидите Черного Вихря и между делом скажете: "Да, хворает лошадка, скоро скопытится!" и тут же переводите разговор на другую тему. Далее. Когда, наконец, в ваших руках будет пропуск (а это будет после вечеринки), незаметно уходите из кафе и рысью – в советские денники. Помните, в нашем распоряжении будет только ночь. Утром он проснется, будет скандал, но мы уже должны быть в Лондоне. Вы все поняли?

– Почти.

– Вот вам вырезка, в ней статья о болезни Борна. Статью надо выучить наизусть.

– Сказать пару слов... статья...

– Затем вечеринка на Шмэн-Вер.

– Это кафе? А может затащим его в самый дорогой ресторан Парижа?

– Тащить его в Пера?! Да вы что? Вы имеете дело с обыкновенным советским бюрократом, который считает, что если быть проще, тогда к тебе потянутся люди.

– На Шмэн-Вер, так на Шмэн-Вер.

– Ну вот и прекрасно. Вперед, к Ляшко!

Молодые люди спустились на этаж ниже, обронили свои взгляды на поднимающихся по лестнице вертлявых, в белых передниках, горничных с утюгами и шемизетками, зашагали по коридору и вошли в номер Ляшко.

– Андрей Тихонович, – скороговоркой сказал Остап, позвольте вам представить...

Но Андрей Тихонович его оборвал.

– Добрый день, уважаемый Исидор Кириллович, добрый день! – На трюмо стояла наполовину опустошенная бутылка рома. Директор был навеселе. От него несло ромом. – Представляете, товарищ Гурий?! Просыпаюсь, протираю глаза, смотрю... бутылка отличного рома! Этот ром я пил еще в годы... А-а! Ты хотел меня познакомить... Что, здесь, в Париже, встретились?!..