– А как же я? Мне что, весь день голышом ходить?

– Я вам куплю что-нибудь, – сказал Адамберг, вставая. – Нельзя, чтобы блохи разбежались по всему городу.

Данглар был слишком встревожен из-за блошиных укусов, чтобы беспокоиться о вещах, которые купит ему Адамберг. Хотя в душу к нему и закралось некоторое опасение.

– Поторопитесь, Данглар. Я отправлю службу дезинфекции к вам домой и сюда. И предупрежу Девийяра.

Прежде чем отправиться за одеждой, Адамберг позвонил историку-уборщику Марку Вандузлеру. К счастью, тот обедал поздно и оказался дома.

– Помните те четверки, про которые я вас спрашивал? – напомнил Адамберг.

– Да, – отвечал Вандузлер, – а потом я услышал сообщение в вечерних новостях и прочел в газете сегодня утром. Они пишут, что обнаружен труп, а один журналист уверяет, что когда выносили покойника, его рука свесилась и на ней были видны черные пятна.

– Черт, – выругался Адамберг.

– Тело действительно было черным, комиссар?

– Скажите, вы что-нибудь знаете о чуме? – спросил Адамберг, не отвечая на вопрос. – Что-нибудь кроме этой цифры?

– Я изучаю Средние века, – пояснил Вандузлер, – и про чуму знаю много.

– А много людей, которые в этом разбираются?

– Специалистов по чуме? Скажем так, на сегодня их пять человек. Не считая биологов. На юге у меня есть двое коллег, но они больше заняты медицинским аспектом вопроса. Есть один в Бордо, его конек – насекомые, переносчики инфекций. И один историк – специалист по демографии в Клермонском университете.

– А чем занимаетесь вы?

– Я безработный.

«Пятеро, – подумал Адамберг, – не так уж много на всю страну». И пока Марк Вандузлер единственный, кто знает смысл четверок. Историк, человек начитанный, разбирается в чуме и наверняка знает латынь. Неплохо бы его прощупать.

– Скажите, Вандузлер, как долго, по-вашему, обычно протекает эта болезнь?

– Инкубационный период длится в среднем от трех до пяти дней, но бывает и один-два дня, а сама болезнь протекает от пяти до семи дней. В большинстве случаев.

– Ее можно вылечить?

– Да, если принять меры при первых признаках болезни.

– Думаю, мне нужна будет ваша помощь. Вы не могли бы со мной встретиться?

– Где? – насторожился Вандузлер.

– У вас дома.

– Договорились, – ответил Марк, немного поколебавшись.

Скрытный субъект. Впрочем, многие проявили бы скрытность, доведись им принимать у себя полицейского, почти каждый бы так себя повел. И это вовсе не означает, что Вандузлер и С.Т. – одно и то же лицо.

– Через два часа, – предложил Адамберг.

Он повесил трубку и отправился в супермаркет на площадь Италии. Ему представлялось, что размер одежды Данглара где-то между сорок восьмым и пятидесятым, он сантиметров на пятнадцать выше и килограммов на тридцать тяжелее. Надо выбрать что-то такое, чтобы уместился живот. Адамберг быстро подобрал пару носков, джинсы и большую черную футболку, потому что слышал, что белое полнит, как и полоски. Куртка не нужна, на дворе тепло, а Данглару вечно жарко от пива.

Данглар ждал его в душевой, завернувшись в полотенце. Адамберг вручил ему новую одежду.

– Я отправляю ваши вещи в лабораторию, – сказал он, поднимая большую сумку, куда Данглар спрятал свою одежду. – Не паникуйте, Данглар. У вас впереди два дня инкубационного периода, время есть. Так что мы успеем дождаться анализов. Они займутся этим в первую очередь.

– Спасибо, – пробурчал Данглар, вынимая из сумки джинсы и футболку. – Бог мой, вы хотите, чтобы я это надел?

– Увидите, капитан, вам это очень пойдет.

– У меня будет идиотский вид.

– А у меня он разве идиотский?

Данглар не ответил и пошарил на дне сумки.

– Вы не купили трусы.

– Забыл, Данглар, это не смертельно. Пейте сегодня поменьше пива.

– Хороший совет.

– Вы позвонили в школу, чтобы проверили детей?

– Конечно.

– Покажите ваши укусы.

Данглар поднял руку, и Адамберг насчитал три крупных волдыря у него под мышкой.

– Сомнений нет, – сказал он. – Это блохи.

– Вы не боитесь их подцепить? – спросил Данглар, глядя, как комиссар вертит сумку в разные стороны, чтобы ее связать.

– Нет, Данглар. Я редко чего-то боюсь. Вот умру, тогда и буду бояться, а пока не хочу портить себе жизнь. Честно говоря, единственный раз, когда мне по-настоящему было страшно, это когда я в одиночку спустился на спине с почти отвесного ледника. Кроме того, что я боялся сорваться, меня пугали эти чертовы серны на склонах. Они смотрели на меня своими большими карими глазами, словно говоря: «Вот дурачок! И чего ты сюда полез?» Я очень уважаю мнение кареглазых серн, но лучше я вам расскажу об этом в другой раз, Данглар, когда вы немножко расслабитесь.