– Вот как, – задумался Адамберг.

– Не теряйте голову, комиссар, – сказал Люсьен, выходя из комнаты. – Марк ужасно дотошный, как все, кто изучает Средневековье. Он копается в мелочах, а главное упускает.

– А что главное?

– Насилие, комиссар. Человеческое насилие.

Марк улыбнулся и посторонился, давая Люсьену пройти.

– Чем занимается ваш друг? – спросил Адамберг.

– Его первейшее призвание – раздражать окружающих, но за это не платят. Он это делает добровольно. А его вторая профессия – современная история, он специалист по Первой мировой войне. Иногда у нас бывают серьезные стычки.

– Понятно. А что за вторая вещь, которую вы мне хотели сказать?

– Вы ищете типа с инициалами СТ.?

– Это серьезная зацепка.

– Не утруждайтесь понапрасну. СТ – это всего лишь аббревиатура двух наречий – «cito» и «tarde», вырванных из известного изречения.

– Извините, не понял.

– Практически во всех средневековых трактатах о чуме наилучшим средством спасения называется следующее: «Cito, longe fugeas et tarde redeas», что значит: «Уйди скорей и не спеши обратно». Это знаменитое «cito, longe, tarde» – «быстро, далеко и надолго» – у убийцы превратилось в «cito, tarde» – «быстро и надолго».

– Вы можете мне это записать? – попросил Адамберг, протягивая блокнот.

Марк нацарапал несколько строк.

– «СТ» – это совет, который убийца дает людям, в то время как защищает их с помощью четверок, – сказал Марк, возвращая блокнот.

– Я предпочел бы, что это оказались инициалы, – сказал Адамберг.

– Понимаю. Вы не могли бы держать меня в курсе? Насчет блох?

– Вас так интересует расследование?

– Да нет, – улыбнулся Марк. – Но на вас, возможно, есть Nosopsyllus. А значит, они могут оказаться на мне и на остальных тоже.

– Ясно.

– Вот другое средство от чумы. Поймай их скорей и хорошенько помойся. ПСП.

Выходя, Адамберг столкнулся с высоким блондином и задержался, чтобы задать ему вопрос.

– Одна пара была бежевая с серой изнанкой, – ответил Матиас, – а другая голубая с ракушками.

Покидая дом на улице Шаль через запущенный садик, Адамберг чувствовал себя немного ошеломленным. На земле жили люди, которые знали много удивительных вещей. Сначала они внимательно слушали на уроках в школе, а потом продолжали приумножать свои знания и накапливать их целыми тоннами. Знания, выходящие за пределы привычного бытия. Эти люди проводили время, изучая сеятелей чумы, мази, латинских блох и чудодейственные наречия. Совершенно очевидно, что все это лишь малая толика той тонны знаний, что хранилась в голове Марка Вандузлера. В обычной жизни эти знания вряд ли бы когда-нибудь понадобились. Но сегодня они пригодились, и жизнь зависела именно от них.

В уголовный розыск пришли новые факсы из лаборатории, и Адамберг быстро с ними ознакомился: на всех «странных» посланиях были только отпечатки Жосса и Декамбре.

– Я бы удивился, оставь сеятель свои пальчики, – сказал Адамберг.

– Зачем ему такие дорогие конверты? – спросил Данглар.

– Чтобы соблюсти правила церемонии. Каждый поступок в его глазах – священнодействие. Простые конверты тут не годятся. Ему нужна драгоценная оправа, потому что его деяния в высшей степени утонченны. Это не деяния первого встречного, вроде нас с вами, Данглар. Вы же не можете представить, чтобы искусный повар подал вам слоеный пирог на пластмассовой тарелке. Так и здесь. Конверт под стать той цели, которой он служит, он – изыскан.

– Отпечатки Ле Герна и Дюкуэдика, – сказал Данглар, кладя факс на стол. – Оба побывали за решеткой.

– Да. Но недолго. Девять месяцев и полгода.

– Но этого достаточно, чтобы обзавестись полезными знакомствами, – сказал Данглар, яростно расчесывая подмышку. – Научиться вскрывать замки они могли уже после тюрьмы. За что они сидели?

– Ле Герн за побои, телесные повреждения и попытку убийства.

– Так-так, – присвистнул Данглар, – уже теплее. Почему ему не дали больше?

– Смягчающие обстоятельства: судовладелец, которого он избил, не ремонтировал свой траулер, тот весь прогнил и затонул. Двое матросов погибли. Ле Герна подобрал спасательный вертолет, и на суше он в ярости набросился на хозяина.

– Хозяина наказали?

– Нет. Ни его, ни чиновников из управления портом, которые его покрывали, – по словам Ле Герна, тот их подмазал. Все судовладельцы сговорились между собой, и его вышвырнули из всех портов Бретани. Ле Герн больше никогда не командовал кораблем. А тринадцать лет назад он без гроша прибыл на вокзал Монпарнас.

– У него веские причины ненавидеть все человечество, вы не находите?

– Нахожу. Он вспыльчивый и злопамятный. Но Рене Лорьон, похоже, никогда не бывал ни в одном портовом управлении.

– Может, он выбирает, на ком отыграться. Такое бывало. Все-таки Ле Герну удобнее всего посылать письма самому себе, разве не так? Хотя с тех пор, как мы наблюдаем за площадью – а Ле Герн первый узнал об этом, – «странных» записок больше не приходило.

– Он не единственный, кто знал о присутствии полицейских. В девять вечера в «Викинге» уже все это почуяли.