— Это почему же овечья какашка?

— Ну, подумай сам, граф.

— Министр, — поправил я полковника. — Можно, товарищ министр.

— Ага, понял, — охотно согласился он. — Так вот, товарищ министр-граф… Тьфу!

— Не плюй в министра военной энергетики, полковник!

— Извини, Ульдемир. То есть, Владимир Владимирович. Так про что мы?

— Про Польшу и засохшие какашки.

— Точно! Вот лежит такая в степи по колючим кустом, воняет, и никому не нужна. Разве что мухам, да и то, пока не засохнет.

— Не улавливаю мысль.

— Погоди, — полковник назидательно выставил указательный палец. — Вот, значит, не нужна никому, и тут караван из соседней страны. С верблюдами, ага. Животина глупая, писает куда ни попадя, в тот числе и на колючки. А там кизяк сушёный.

— Ну?

— Не нукай, ваше сиятельство. Разбухает, значит, наша какашка…

— Не наша!

— Хорошо, пусть не наша, но всё равно разбухает. И опять мухи и вонища. Так несколько раз — то засохнет, то разбухнет. В конце концов, кто-нибудь в костёр её и приспособит. Вот с Польшей то же самое.

— В костёр?

— И в костёр тоже. После очередного раздела. Оно ведь как, то от моря до моря, то на карте не сразу найдёшь.

Определённая правда в образном сравнении полковника есть. Я немного почитал материалы по истории Польши, чтобы иметь представление о будущем театре военных действий, и тоже обратил внимание на периодические изменения границ этой забавной страны. Порой изменялись до полного исчезновения.

Хотя, чему удивляться? История нашего мира тоже знает много подобных случаев. Ещё в молодости, лет двести пятьдесят назад, сам принимал участие в очередном разделе королевства Свазиленд между Империей, Великим Герцогством Бейяр, и королевством Лимузен. Потом, правда, участвовал в присоединении вышеупомянутых государств, но это уже другая история. Нас же не интересуют рассказы о захолустных провинциях на самом краю цивилизованного мира?

Тем временем полковник Святов убрал кофейную чашку с карты, и ткнул пальцем куда-то в район Кракова:

— Кстати, товарищ министр, а что там за чертовщина со вчерашнего утра творится?

— Ну… как бы тебе объяснить попроще…

— Можно и сложнее, всё же не совсем дурак, — хмыкнул барон. — Твоя работа?

— Вообще-то нет, — я пожал плечами. — Хотя, если посмотреть с другой стороны, своё небольшое участие в этом празднике жизни отрицать не стану. Совсем небольшое участие. Микроскопическое, можно сказать.

— А подробнее?

— Можно и подробнее — они сами всё сделали!

— И всё? — удивился полковник.

— Да, всё.

— Замечательные подробности. Ты настолько красноречив, что ведущие ток-шоу удавятся от зависти.

— Мозес, ты смотришь телевизор?

— По долгу службы. Заодно прикидываю, стоит ли делать отдельную виселицу для каждого канала, или можно будет вешать их по очереди.

— Постой, то странное самоубийство известно телеведущего на прошлой неделе…

— Не угадал. Тот телеведущий повесился сам после проигрыша крупной суммы, полученной от иностранного сутенёра.

— Кого?

— Ну, этого, как его там… от спонсора!

— Ага.

— А чего ага? Представляешь, с жалким каре против моего роял-флэша. И я не мухлевал, представь себе. Пара амулетов на удачу от нашего полкового мага мухлежом не считаются!

— Я тебе про это же и говорю.

— Про что?

— Про удачу. Помнится, я тебе рассказывал про «купол удачливости» над Россией?

— Нет, не помню.

— Это неважно. Ну так вот, теперь эта страна чуть удачливей как сама по себе, так и отдельные её жители.

— Коряво выразился, товарищ министр.

— Но ты понял мысль?

— Да что тут непонятного? Я иду с удочкой на озеро в Кистенёвке, и вместо десятка мелких карасей есть шанс вытащить штук двадцать зеркальных карпов килограмма по три каждый. Правильно?

— Совершенно правильно. Но удача есть величина постоянная, и на весь мир поровну не делится. Если где-то её больше, то где-то, естественно, её меньше. Ты ловишь своих карпов, а в это время где-нибудь у берегов Японии налетает на скалы рыболовецкий сейнер. Я вытаскиваю спиннингом щуку в свой рост, а в далёких тёплых морях мурена откусывает яйца незадачливому ловцу жемчуга. Старушка из деревни Берендеевка вовремя вспоминает про оставленный включенным утюг, а пьяный матросик на авианосце «Рональд Рейган» роняет зажжённую сигару в лужу пролившегося топлива. Вот как-то так.

— Вот кто авианосец спалил.

— Он ещё горит. И это не я.

— Верю, — кивнул полковник. — Это они сами подожгли. А вот где была удача у повесившегося телеведущего?

— Не у него, а у остального населения России. Теперь их никто не станет агитировать за лечение геморроя свежими огурцами.

— Вот оно что!

— А ты как думал?

Полковник ещё раз посмотрел на карту, и рассмеялся:

— А поляки, значит, предлагали лечить простатит с помощью военной техники. Она же не просто так начала гореть и взрываться?