До недавнего времени посёлок Мухоедово считался эталоном провинциальной глухомани, опережая в неофициальном рейтинге Урюпинск, Жмеринку и Хацапетовку. Всемирная известность пришла недавно и внезапно, но всерьёз и надолго. Местные жители радовались образовавшемуся многолюдью, и охотно сдавали комнаты понаехавшим иностранцам, скромно ориентируясь на расценки столичного «Метрополя», умноженные на четыре. Гостиницы в Мухоедове не было даже в былинные и почти легендарные советские времена.

Понаехало в районный центр изрядно. Англичан почти два десятка вокруг здания суда крутится, пытаясь всеми правдами и неправдами пробраться внутрь. Охрана их не пускает, так как просители предъявляют на входе паспорта несуществующей страны. Нет её больше, этой Великобритании.

Английская делегация самая многочисленная, но хватает и других, лишь немногим поменьше. Две старушки ла лавочке под древней липой, чуть тронутой первой сентябрьской желтизной, как раз обсуждают новых соискателей сурового Мухоедовского правосудия:

— Слышь, Пална, что за цыгане к тебе вчерась заселились?

— Сама ты цыганка, — оскорбилась пухленькая и подвижная Валентина Павловна, поправляя наброшенную на плечи кашемировую шаль. — Это, Верка, португальцы у меня.

Вере Ивановне до восьмидесяти ещё три месяца, и обращения по отчеству она ещё не заслужила, из-за чего переживает и характер имеет желчный:

— Где же ты шестерых-то разместила? Али сама на кухню переехала?

— Ты, Верка, в бизниси не понимаешь ничево, — вернула шпильку Валентина Павловна. — Португальцы, оне мущщины худосочные из-за жаркого климату. Поставила на веранде три раскладушки, да на всех и хватило. Оне же по трое сменами у суда сидят. Сама знашь, какие штрафы за опоздание на заседание. А Роман Юрьич може и неуважение к суду выписать.

— Дык в повестке время указано.

— Дык ту повестку Почтой России посылают. Твоих румын скока раз штрафовали, ась?

— Читыри.

— Вот! А повестка до сих пор не пришла.

— Дай бог здоровья нашей почте, — перекрестилась Вера Ивановна. — Ишшо неделя, и я с тех румынов на новы зубы скоплю.

— А деду?

— У деда своих зубов полно. Штук десять осталось точно.

— Кормишь плохо, вот и не сточились зубы-то.

— Ты свово закормила, — огрызнулась Вера Ивановна, но решила не идти на конфликт, и сменила тему. — Слышь, Пална, за что твоих португалов судить-то будут?

— Вроде как за портвейн.

— За «три семёрки» я бы вопще расстреливала. Хуже них только самогонка у Нюрки Караваихи.

— Не, не за семёрки. За мадеру. Её Массандровский завод в Крыму делат, а португальцы, вишь ли, свой остров в море в её честь назвали.

— И чо?

— Забесплатно назвали.

— А должны платить?

— Залигистрованный бренд!

— Тады да, тады пусть плотют. Ну у Роман Юрьича никакой португал не забалует.

— А чо, румынам твоим баловать можно? Смотри, Верка, дед тебе за баловство остатни волосья на башке и повыдергат.

— Я в хорошем смысле по баловство.

— И чо там хорошева в румынском баловстве?

— Тьфу на тя, Пална! — обиделась Вера Ивановна.

— Ты мне, Верка, на нову шаль не плюй! Поди вон на Киркоровых своих харкни.

— Оне же румыны.

— А я про што? Кстати, како дело-то им шьют?

— Михаил Боярский возмещение требоваит. Дескать, незаконно назвали город Констанца.

— И чо?

— Как это чо? Она евоная жена была.

— Кто?

— Констанция Бонасье.

— Она же за Абдуловым замужем была.

— Пална, ты народ-то не смеши. За Абдуловым замужем Ирина Алфёрова Была, а Констанция Бонасье за Боярским. Разви кино не смотрела?

— В кино был бакалейщик Бонасье.

— Ой, Пална, ты как маленька! Кто такой бакалейщик против Михаила Боярского?

— И вправду.

— Так что засудют моих румынов, как пить дать. Тут или откупайся, или город сноси.

— Город ишшо можно другим именем назвать.

— Каким другим именем, если кино про мушкетёров снято? Там даже песня есть про Констанцию.

— Кино трогать нельзя, — согласилась Валентина Павловна.

Бабушки помолчали, разглядывая подъехавшую к знанию районного суда скромную старенькую серую «Волгу». Не обошли вниманием и два огромных чёрных внедорожника сопровождения.

— Епонски машины, — мечтательно вздохнула Вера Ивановна. — Петровна давеча хвалилась, что епонцы платют хорошо, места занимают мало, а едят ишшо меньше. Наварит им ведро ракушек с нашей речки, и на три дня хватат. Деликатес! За писят тыщ чо бы ево не варить!