— Отец, — начал я с самым глубоким почтением, — Прости, но, сдается мне, что ты знаешь, почему убить хотят именно меня. А я не знаю. Но раз моя жизнь все еще в опасности, имею же я право знать, почему?!

— Имеешь, — серые глаза отца расширились от удивления. Хм, не переборщил ли я со своим поумнением? — И узнаешь. Когда я посчитаю это нужным, — веско добавил он и закончил: — А теперь иди, сын. Мне надо еще с бумагами посидеть.

Что мне еще оставалось? Только встать, поклониться и уйти. Однако же… Однако же, если отцу известна причина, по которой неведомый злоумышленник на меня охотится, то и я как-нибудь смогу ее узнать? А что вообще может он знать обо мне такого, чего не знаю я сам? Разве что обстоятельства моего рождения… Или какие-то условия наследования мною своей доли семейного имущества. Вроде и все. Да, пожалуй, что и все.

С этими мыслями я поднялся на третий этаж и по пути к своей комнате встретил Ваську.

— Что, Алешка, скучаешь по Лидке, небось? — ехидно поинтересовался старший брат. Ну да, мою задумчивую морду вполне можно было принять и за грустную. — Хороша девка! Только не для такого тюхи, как некоторые, — с глумливым смешком добавил он.

— Скажешь, для тебя впору была бы? — ссориться не сильно хотелось, но и безнаказанными оставлять Васькины шуточки я больше не буду. Это он с тем Алешей так мог, со мной не выйдет.

— А и скажу! — купился Васька. — Ух, я бы ее!..

— Ну да, ну да. Кто про что, а вшивый про баню. Ты бы, Вась, поменьше о девках говорил, может, и осталось бы побольше времени, чтобы с ними проводить.

— Алешка, не дерзи! В ухо получишь! — Васька прибег к привычной аргументации. Что ж, начинай-ка, братец, отвыкать…

— В ухо, говоришь? — припомнив, как старшенький награждал Алешу оплеухами, я чуть сместился в сторону, чтобы получить выигрышную позицию, если он сдуру попробует ударить. Но я сейчас был настроен больше на словесную битву. — А с чего это ты про ухо вспомнил, а? Подкатил, небось, к Лидке, да оплеуху от нее и огреб?

Такое, кстати, тут вполне бы прокатило. Сословные привилегии сами по себе, а телесная неприкосновенность сама по себе. Ясное дело, если боярич зажмет девку-простолюдинку в укромном уголке своего дома, ничего ему не будет. То есть оплеуху или пощечину, может, от девки и получит, но и только. А вот случись такое при свидетелях, станет на полсотни рублей беднее — сорок рублей штрафа в казну, да десятку девке за обиду.

— Т-ты… — а ведь я, кажется, угадал! — Ты… откуда знаешь?! — опешил Васька. — Откуда, а?

— Откуда-откуда… — передразнил я. — От верблюда!

Введя в местный оборот фразу из бывшего своего мира и оставив незадачливого ловеласа стоять с отвисшей челюстью, я прошел в свою комнату и вернулся к прерванным размышлениям. Итак, обстоятельства моего рождения… Что в них может быть тайного? Я не родной сын Левских? Ну вот уж вряд ли. Что с отцом мы похожи, что с обоими братьями, это ввиду очевидности даже не обсуждаем. С сестренкой, кстати, тоже. Да и не волновался бы так обо мне боярин Левской, не будь я его родным сыном. Хотя… Хотя сыном его я мог быть и не от боярыни Левской. А что? С чего бы еще ей проявлять так мало внимания ко мне? Вполне себе объяснение. Но как оно может быть связано с чьим-то желанием меня убить? Если только этим не обусловлены какие-то неизвестные мне особенности получения наследства… Ну тогда да. Скажем, по линии настоящей своей матери (если это и правда не боярыня Левская) мне могут причитаться какие-то ништяки, которые, не будь меня, достались бы… А кому? На наем убийцы даже Васька не пойдет, да и не наймешь на те деньги, которыми он пока что может распоряжаться, такого профи, который умеет скрывать одаренность от губных и от церкви. Разве что где-то у меня есть брат или сестра от той же матери и другого отца, эти, глядишь, и могли бы… Но это, что называется, из области предположений, причем предположений весьма умозрительных. Тем не менее прояснить вопрос с невниманием ко мне со стороны боярыни Левской надо, это да.

Что еще? Да, в общем-то, и все. Ничего иного тут не придумаешь. Переместившись на кровать, я принялся думать о другом. О своем несостоявшемся убийце.

Вот, спрашивается, как можно скрыть одаренность? Человек же не может постоянно держать себя под контролем. Ему, человеку, нужно, например, регулярно спать. Ну да, спящий одаренный вроде как ничем себя и не проявляет. Но ведь и маскироваться под обычного человека не может, если я правильно понимаю? А еще наверняка нечто подобное уже когда-то происходило. Как там в Писании сказано? «Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас».1 Значит, и такое имело место когда-то. А раз имело место, значит было задокументировано — либо как раскрытое дело, с описанием метода раскрытия, либо как так и оставшееся загадкой, но и в этом случае с подробностями, которые могли бы оказаться нелишними в расследовании Шаболдина. И документы эти хранятся где-то в архивах…

Так, а это уже хоть что-то. Теперь вопрос — к кому обратиться с предложением сдуть пыль с некоторых архивных дел? К отцу? Ох, не думаю… Опять решит, что я хоть и поумнел, но пытаюсь казаться умнее, чем на самом деле, или умнее Шаболдина. К губному приставу? Тут я рискую нарваться на стандартную реакцию профессионала — вежливо выслушать предложения дилетанта, а когда тот уйдет, с издевательской ухмылочкой запихнуть их под сукно, да подальше. Нечего, понимаешь, нам свои дурацкие советы подсовывать, не учи ученого! А вот к отцу Маркелу, пожалуй, подъехать с этакой идеей и можно. Тем более, если я все правильно понимаю, документов таких в церковных архивах найдется намного больше, чем в архивах губных управ…

Что ж, решено. Закину я эту удочку сему достойному священнослужителю. Надо только придумать, как правильно свою идею подать.

[1] Еккл. 1, 10

У нас тут прошло обязательное мероприятие — воскресный семейный обед. Уклонение от участия в таком деле не допускалось, да мне и самому совсем не хотелось уклоняться. Где еще я смогу составить личное впечатление о тех родственниках, которых пока что так толком и не видел? Да еще для меня это первая такая возможность после вселения в Алешу Левского и нашего с ним выздоровления.