Подтащив начинающего приходить в себя «есаула» к столу, морпех прислонил его к стене и аккуратно похлопал по щекам. Оберст-лейтенант бессвязно замычал, взглянув на старлея мутным взглядом:

– А, живой, краснопузый, я так погляжу? Ну и чего, думаешь, победил? Так на-кась, выкуси, ненадолго это, все одно конец тебя ждет. Ой, лютый, верно говорю!

– Да и хрен с ним, – отмахнулся Степан. – Тут другое дело: начальничек твой мне сделку, помнится, предлагал? Ну так вот – теперь я тебе, значит, сделку предлагаю. Жить хочешь? Хер майор, насколько я понял, по-нашенски ни бельмеса не понимает, так что отвечать можешь смело. Прямо сейчас и отвечай, поскольку времени на раздумья не даю – алаверды, так сказать. Ну?

– Дык, а кто ж не хочет? Жить все хотят, даже букашка какая малая, – поколебавшись секунду, осторожно пожал плечами пленный. – Жисть-то – она, как говорится, одна, другой не предвидится. Вот только как я тебе верить-то могу? Сейчас, поди, златые горы наобещаешь, а после – так и пристукнешь по-тихому. Это у тебя неплохо получается, – казак кивнул в сторону лейтенанта. – Руками махать ты большой мастак, я уж понял…

– Это да или нет? – нетерпеливо осведомился Алексеев. – А насчет гарантий? Ну, слова офицера давать не стану, уж не серчай. Мало ли, как все обернется? Сейчас дам – а после пристрелю случайно, или шею сверну, коль ты на меня кинешься. Получится, не сдержал. Но если поможешь – обещаю, что просто оглушу, как уходить стану. Решай, а то вон как начальничек твой на стуле елозит – любопытно ему, о чем мы с тобой балакаем.

– Даже если и просто сознания лишишь, господин майор-то поймет, что сговор какой меж нами имелся, – буркнул тот, опуская голову. – Так что извиняй, красно… кхм, извиняйте, не выйдет у нас договору.

– Ну и дурак. Неужели не понимаешь, что герру майору при любом раскладе никак не выжить? Или с собой утащим, или здесь кончим. Но тебе при подобном раскладе уж точно в живых не остаться. Без вариантов. Короче, тридцать секунд у тебя, Андрюха, и осталось, – ледяным голосом сообщил Степан.

Подойдя к дивану, подбросил в руке небольшую подушку – видимо, хозяину кабинета порой приходилось ночевать на рабочем месте, вот и озаботился. Встретившись с удивленным взглядом «есаула», пояснил:

– У «парабеллума» звук и без того не шибко громкий, а если через подушку – так и вовсе. В коридоре точно не услышат. Первым ты на тот свет отправишься, следом – начальничек твой. Он мне без переводчика в любом случае без надобности. Все, время вышло. Да – нет?

– Давай, что ль, попробуем, – сдавленно сообщил тот, глядя в пол. – Токмо стрелять в германцев не стану, даже не проси.

– Вот и ладненько, – облегченно выдохнул Степан. – Ну, а коль мы договорились, так слушай, что от тебя требуется….

[1] – Господин майор, пленный доставлен!

– Спасибо, лейтенант. Останьтесь, поможете присмотреть за русским. Стойте там. (нем.).

[2] Здесь и далее имеется в виду кинофильм «Белое солнце пустыни» (реж. Владимир Мотыль, 1970 год).

[3] Хватит! Что он говорит? Переведи! И убери оружие! (нем.).

[4] – Слушаюсь! Виноват, господин майор! (нем.).

[5] – Что он сказал? Просто переводи, что говорит этот русский! (нем.).

[6] – Андрей, переведите мне его слова! Немедленно! Я жду! (нем.).

ПОБЕГ

Абрау-Дюрсо, 8 февраля 1943 года

– А требуется от тебя не так, чтобы шибко много, – Степан помог «есаулу» подняться. Сперва тот попытался, было, гордо проигнорировать протянутую руку, но старлей просто рывком вздернул его на ноги, буркнув «не дури», и подтолкнул к двери:

– Просто прикажешь караульному привести сюда моих товарищей. Скажешь, господин майор распорядился. Никаких подозрений это не вызовет, да и лишних вопросов румын задавать уж точно не станет, так что не нужно хмуриться и играть лицом. Просто делай, что сказано. Когда парни окажутся в этой комнате, будем считать, что первую часть договора ты выполнил. Дальше ты меня станешь интересовать исключительно в качестве переводчика. Вот только не нужно втирать, что он тебя не поймет: по-немецки он не хуже тебя чешет, лично слышал.

– Глупо, – буркнул тот. – Как ты собираешься отсюда выбираться? В поселке больше роты румынской пехоты, да и немцев полно. Плюс моя сотня, не полная, конечно, но тоже сила немалая. Не вырвешься. А ежели и свезет, так на околице перехватят, там постов полно. После вчерашнего нападения на Глебовку, почитай, все дороги перекрыты.

– Мы уже на «ты»? – хмыкнул Алексеев, придирчиво осматривая оберст-лейтенанта. Вроде ничего так, с первого взгляда определенную помятость точно не разглядишь, а приглядываться румын точно не станет – не тот психотип. Поскольку у него все мысли на простодушном лице буквально аршинными буквами написаны, все обе. А вот клапан кобуры мы застегнем, чтоб не было заметно, что внутри пусто. И сбившийся под ремнем кителек со всем тщанием оправим.

– Впрочем, хрен с тобой, я не против… союзничек. Мы сейчас в одной дырявой лодке, ежели схалтуришь или шепнешь чего лишнего, первая пуля тебе, вторая – майору, третья, понятно, моя. А насчет отхода не волнуйся, скумекаю что-нибудь. Здесь мне оставаться всяко смерть.

– Добро, сделаю. Все одно вам отсель никак не уйти. Обидственно только, что и меня ни за что, ни про что на тот свет утащишь.

– Все, поговорили, – прекратил дискуссию морпех. – Давай, зови румуна. А за твоей широкой спиной постою, – в поясницу «есаула» уперся пистолетный ствол. – Без глупостей только, ладушки? Я, кстати, не шутил, лично мне твоя жизнь и даром не нужна. Срастется все грамотно – может, и поживешь еще. Хотя за товарищей моих, извини, ручаться никак не могу. Сам виноват – слыхал я, как ты к пленным относишься.