Хорошие коляски сейчас делают. Вон как резко развернулась на сто восемьдесят.

И что мне делать?

Визг тормозов, заставляет вздрогнуть. Выхватываю боковым зрением чёрную машину и столбенею.

Это же не может быть та самая машина? Как она вообще ездит до сих пор, после такого столкновения.

— Садись в машину! — стекло едва-едва опущено, но я слышу его громкий голос, словно он звучит в моей голове. Мужской, басистый и вибрирующий. Он мне не нравится.

Оглядываюсь по сторонам. Замечаю мужчину с собаками. Кажется, это хаски на поводках. Не помню, бойцовская это порода собак или нет.

— Я похороню его под колёсами, если сделаешь хоть шаг в ту сторону! — уверенно произносит голос.

Присматриваюсь. Стекло опустилось ниже. Мне виден мужской затылок на водительском сидении, повёрнутый в сторону собачника.

Своя жизнь ведь дороже, разве не так?

Не так… Как только колёса машины повернулись, я бросилась к двери.

Мужчина остановился с мамочкой, что, заметив меня, поспешно изменила направление движения, если вообще не все планы на день. Та собака, что покрупнее, принялась обнюхивать детскую коляску. Вряд ли эти меховые комочки смогли бы мне помочь с этим невменяемым, что нацелился живые мишени.

Открываю дверь и заглядываю в машину. Темно, как в танке. Как он вообще так ездит? Почему нет света в салоне?

— Садись! — рявкает он.

Из открытой двери слишком мало света, чтобы быть уверенной в том, что на заднем сидении нет его товарищей. Один не адекват — это плохо. А много не адекватов — это полная задница.

Сажусь. Руки не слушаются. Словно одеревеневшие, они застыли на груди, прижимая к себе свои богатства и не шевелятся.

Мужчина зло выдыхает. Он наклоняется ко мне, переваливается через моё сидение и закрывает дверь. Выпрямляясь, он застывает на половине пути и поворачивает в мою сторону голову.

— Ты… — не договаривает. Сверлит меня взглядом, в котором пробегают голубые разряды.

Твою налево! Суп! Ну конечно! Вот это я попала!

Мысли в голове путаются. Он продолжает нависать надо мной и молчать. Нащупываю пальцами газовый баллончик в пакете. Пытаюсь поддеть его ногтями, разорвать, но он не поддаётся. Суп не шевелится. Если не считать оглушающее дыхание, колыхающее мои волосы, и борьбы с пакетом, то вообще никакого движения нет.

Забив на вопящий инстинкт самосохранения, разрываю пакет двумя руками, уверенно перехватывая баллончик, и шиплю:

— Отодвинься от меня!

Ноль реакции. Никакого ответа.

Ну и ладно.

Толкаю мужчину на водительское сидение, хватаю ручку на двери и что силы вжимаю клапан на баллончике до упора, выпуская струю газа в его лицо.

Зато отмер!

Крик оглушает. Выбегаю из машины, вдыхая свежий воздух. Горло горит, лёгкие горят, в нос словно сухого перца чили насыпали, из глаз ручьём текут слёзы, но мне всё равно. Я бросаюсь в обратную сторону, едва различая дорогу.

Слышу отдалённый хлопок двери, отборные маты и окрик:

— Стой, ненормальная!

Ага! Вы видели хоть одного уматывающего от опасности человека, которому кричат, стой, и он слушается, останавливается? Я, нет!

Топот за спиной как-то тоже не мотивирует останавливаться.

Я не успеваю повернуть за угол, как меня с силой дёргают за волосы. Словно тысячи раскалённых игл впиваются в кожу головы. Боль адская.

— А-а-а-а!

— Заткнись, дура! — схватив моё плечо, выплёвывает он. — В машину! Бегом!

Грубо оттолкнув меня от себя, он жмурит налитые кровью глаза на краснеющем лице. Я едва умудряюсь не упасть от сильного толчка в спину. Кусаю губы и упрямо иду в указанном направлении, тихо глотая солёные слёзы.

Жахнуть ему ещё разок струю газа в лицо, что ли…

Что-то она мне не особо помогла в прошлый раз. Отца нет уже как два года, может, баллончик испортился? Вышел срок годности, не знаю. Вещества там какие-то выдохлись. Чего этот тогда только раскраснелся от него, а? Или это он от бешенства? Или это вообще его естественный цвет лица? В машине-то темно было, как-то не рассматривала.

— Сюда давай! — требует он, нацелившись на мои богатства. Распахивает дверь и выжидательно замирает. — Я жду!

Прикрываю на мгновение глаза и отдаю газовый баллончик не глядя. Остальное прижимаю к себе, уверенно встречая его взгляд.

Не отдам! Вот не отдам паспорт! Ни за что!

— Садись в машину. — чуть мягче произносит он, хмуря брови. Разглядывает моё средство самозащиты, словно впервые видит. — Я жду…

Мысленно посылаю его гораздо дальше, чем к чёрту. Сажусь в машину и тут же спешу выбраться обратно.

Господи! Как же там воняет! Там же дышать невозможно.

— Садись, я открою окна и верх машины. — раздражённо настаивает незнакомец.