– Дыши, брат, это может быть совсем не то, на что похоже, – говорит Кода.

Я бросаю на них обоих сердитые взгляды.

– Это именно то, на что, блять, похоже.

– Ты либо поможешь нам с этим, либо отступишь и позволишь нам разобраться. И что же ты выберешь? – говорит Мал, глядя холодными глазами.

– Я помогаю. Я опущу её ниже плинтуса, блять, медленно.

Мал сердито смотрит на меня, потом поворачивается к Коде.

– Итак, мы знаем, что Трейтон положил что-то в её автобус. Это чертовски гениально. Очень маловероятно, что его проверят, он переправит наркотики через границу любого штата и сразу же отправит их туда, куда ему нужно – в Денвер. А это значит, что он планирует продавать большие партии на нашей территории. Мы должны уничтожить это дерьмо.

– Мы должны сделать это сейчас, – рычу я.

– Нет, – Мал качает головой, стиснув зубы. – Мы подождём, пока он вернётся туда, где у нас есть клуб. Если мы сейчас вмешаемся в это дерьмо, мы создадим войну, где у нас нет средств для борьбы. Мы подождём, пока автобус вернётся, и доберёмся до него первыми, заберём этот ебучий товар.

– Если мы провернём это, он причинит боль многим людям, – указывает Кода.

– Чёрт возьми, пусть попробует, – рычу я.

– Он собирается начать войну, несмотря ни на что. Он пытается протащить наркотики через весь мой грёбаный город, а этого не произойдёт. Мы доберёмся до них первыми, одержим верх и уничтожим его.

– А Скарлетт? – спрашивает Кода, глядя на меня.

Моё сердце взрывается в груди, а кожу покалывает. Ярость, предательство, боль –все это смешивается в моей груди в яростную смесь.

– Я разберусь со Скарлетт.

– Он пойдёт за ней первым, – указывает Кода, изучая меня. – Он собирается напасть прямо на нас, используя её. Мы не монстры, мы не знаем всей истории, поэтому нам нужно обезопасить её, прежде чем мы прикоснёмся к этим наркотикам.

– Согласен, – кивает Мэл.

– А если она работает с ним, то может выдать всё! – рявкаю я.

– Мы ни черта ей не скажем, просто посадим её под замок, чтобы убедиться, что он не снесёт ей грёбаную башку, пытаясь добраться до нас.

Я вздрагиваю от этой мысли, и моё зрение затуманивается.

– Делай, что хочешь, но, в конце концов, я буду иметь с ней дело.

– Всё, что тебе нужно, брат, – говорит Мал обеспокоенным, но твёрдым голосом.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь сдержать пылающий гнев, клокочущий в груди.

– А что мы будем делать, если он получит наркотики раньше нас? – бормочу я, глубоко дыша и отчаянно пытаясь успокоиться.

– Мы обязательно доберёмся до автобуса раньше него. Я найду способ, – говорит Мал, потирая виски. – Мне нужно организовать кое-какое дерьмо, ввести в курс дела клуб, это взорвётся, и когда это произойдёт, может начаться заварушка. Кто-то должен присматривать за Скарлетт, Кода, я думаю, тебе лучше это сделать. Маверик, пойдём со мной.

– Этого не случится, – бормочу я.

– Ты не пойдёшь за Скарлетт сейчас. Ты вытащишь дерьмо на поверхность, а я не могу себе этого позволить. Мне нужен кто-то, кто может сохранять хладнокровие. Это не ты, брат. Это сделает Кода.

– Я же сказал, что этого не случится, – рычу я, слегка оскалив зубы на брата. – Скарлетт моя, и я не буду вести с тобой переговоры. Я не сделаю ничего, что поставило бы под угрозу ваш план, но я хочу, собственными глазами видеть её. Я хочу посмотреть, что она делает. Я хочу быть тем лицом, которое она увидит, когда поймёт, что мы знаем о её действиях. Это буду я. Ты, блять, слышишь меня? Я.

– Ты играешь в опасную игру, Маверик, – предупреждает Мал, качая головой.

– И это моя игра. Ты не можешь решать, как это будет для меня.

– Дай ей чёртов шанс, – бормочет Кода. – Поверь мне, иногда история совсем не такая, как ты думаешь. Ты не дал Бостону шанса, по крайней мере, учись на своих ошибках и дай шанс девушке. Ты не знаешь, что случилось.

Я вздрагиваю и сжимаю кулаки.

– Будь чертовски осторожен со своими следующими словами, Дакода.

Кода качает головой.

– Он твой, я ухожу.

Он исчезает из комнаты, и я поворачиваюсь к Малу.

– Скарлетт моя.

И она заплатит за то, что сделала со мной.

Она заплатит.

Похуй на неё.

Черт бы её побрал.

Я едва могу дышать.

Зная, что в моём автобусе есть наркотики, мне хочется блевать каждый раз, когда я думаю об этом. От того, что я не разговариваю с Мавериком, становится ещё хуже. Он перестал звонить. Я дважды пыталась дозвониться, но каждый звонок отклоняется. Я знаю, что он злится на меня, он имеет на это полное право. У нас была потрясающая ночь в той хижине, а потом я и проигнорировала, и отвергла его защиту в один присест. Это не удивительно, что ему нечего мне сказать.