К тому времени, как нам принесли еду, я чувствую себя намного лучше. Было приятно отвлечься, пусть даже всего на час. Когда мы возвращаемся к автобусу, на улице уже темно, но ещё до того, как мы выходим из машины, я понимаю, что что-то не так. Я не знаю, что это такое, чувство, ощущение, просто что-то. Но я чувствую это нутром. Я протягиваю руку к Кинану и говорю:

– Здесь что-то не так.

Он смотрит на автобус, достаёт пистолет и говорит мне строгим голосом:

– Оставайся в машине.

Я киваю, наблюдая широко раскрытыми глазами, как он вылезает из машины и запирает её, прежде чем направиться к автобусу. Мои глаза бегают по периметру, проверяя, не ждёт ли кто-нибудь, прячется, скрывается, но я никого не вижу. Минут через десять Кинан возвращается к машине и стучит в моё окно. Я опускаю стекло.

– В автобус кто-то вломился. Я не могу тебя здесь держать, это небезопасно.

У меня кровь стынет в жилах.

Что? 

Автобус был взломан?

Что? 

Мои пальцы дрожат, когда я тянусь к телефону. Я не знаю, кому я собираюсь звонить. Всё, что я знаю, это то, что кто-то, должно быть, ждал, когда я уйду, чтобы заполучить эти наркотики. И если это был не Трей... кто, чёрт возьми, это был? При мысли о том, что Трейтон узнает о случившемся, у меня по коже бегут мурашки. Я не в безопасности.

Сказать ему или нет?

Я открываю машину и вылезаю.

– Тебе не следует выходить из машины, Скарлетт, – говорит Кинан, шагая рядом со мной.

– Я просто осмотрюсь. Я хочу убедиться, что ничего не украдено.

– По-видимому, был взломан только багажный отсек.

Моё сердце застревает в горле, когда я выхожу из автобуса. Отсек широко открыт, и он выглядит повреждённым, как будто потребовалось много усилий, чтобы попасть в него. Сумки исчезли. Теперь в пустом пространстве от них не осталось и следа. Моё сердце бьётся так сильно, что я не могу дышать. У меня кружится голова, и я задаюсь вопросом: «Что, чёрт возьми, я собираюсь делать?»

Рассказать обо всём Трейтону и рискнуть жизнью? 

Могу ли я позволить ему думать, что наркотики всё ещё там, пока я не вернусь домой, где безопасно? 

Позвонить Маверику и всё ему рассказать? 

По моей щеке скатывается слеза, и Кинан подходит ближе.

– Ты в безопасности. Я отвезу тебя в отель. Никто не причинит тебе вреда, Скарлетт.

Я ничего не говорю, просто позволяю ему отвести меня к машине. Он проводит всю дорогу до отеля, обзванивая людей. Я слышу короткий телефонный звонок Сьюзен, так что, по крайней мере, она знает. Когда мы прибываем в отель, она ждёт снаружи с дополнительной охраной. Я вылезаю из машины, и меня сопровождают внутрь, в гостиничный номер. Когда район был проверен, и они счастливы, что я в безопасности и одна, они покидают комнату. Сьюзен поворачивается ко мне.

– Ты была там, когда в автобус вломились?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Кинан повёл меня за едой. Кто бы это ни сделал, он сделал это, когда меня не было.

– А что они искали? – она спрашивает меня, прищурившись: – Ты знаешь?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Честное слово, нет, Сьюзен, клянусь.

Я лгунья. 

Ужасная, отвратительная лгунья.

– Ты не знаешь, не было ли чего украдено?

Я снова качаю головой.

– Мы не задержались там достаточно долго, чтобы выяснить это. Кинан хотел вытащить меня оттуда, просто на случай, если кто-то там ошивается.

– И ты уверена, что не знаешь, о чём идёт речь?

– Нет, – говорю я ей, мой голос звучит уверенно, хотя внутри я чувствую, что у меня будет полномасштабная паническая атака.

– Окей. Отдохни немного. Посмотрим, что мы сможем выяснить. Я буду держать тебя в курсе.

Я киваю, и Сьюзен выходит из комнаты. Когда она уходит, мои колени начинают дрожать, и я опускаюсь на пол, обхватив голову руками. Я сижу так довольно долго, просто пытаясь собраться с мыслями. Затем я решаю позвонить Маверику. На этот раз его телефон даже не звонит, он сразу переходит на голосовую почту.

Я начинаю плакать.

Проклятье. 

Что же мне теперь делать? 

Если я скажу Трейтону, то умру сегодня ночью.

Я думаю, что мой единственный выход – сделать вид, что ничего не произошло, и как только мы въедем в Денвер, я сразу же отправлюсь в клуб и попрошу их помочь.

Я действительно не знаю, какой ещё вариант у меня есть прямо сейчас?

Что я наделала? 

Мне кажется, что моя грудь вот-вот взорвётся.

Я так обижен, чертовски зол, и так чертовски предан. Я думал, что она была хорошей. Я думал, что она была единственной. Той, которая будет другой. Той, которая все изменит. Той, которая поможет мне снова научиться дышать.

Но я ошибся.

Она лгунья.

И она заплатит.

– Сегодня приезжает автобус, – говорит мне Мал, стоя у входа в клуб с сигаретой в руке. – Пусть Кода пойдёт и посмотрит. Он сообщил, что сегодня утром они были в отеле, и было много людей, входящих и выходящих из автобуса. Он подумал, что, может быть, они не поедут, но Скарлетт появилась рано утром, и они отправились в путь. Не знаю, что случилось, но они всё ещё двигаются, так что это хорошо.